Когда за гостями закрылась дверь, Лаура и Франк долго молчали. Тишину нарушил телефонный звонок. Лаура сняла трубку.
— Алло! Это квартира Лауры Дельмас?
— Да, я у телефона. Кто говорит?
— Здравствуйте, дорогая Лаура! Говорит Франсуа Тавернье. Как поживаете?
— Франсуа!.. Рада вас слышать. Откуда вы звоните?
— Я здесь недалеко, в отеле «Пон-Рояль». Что Леа, все еще в Париже?
— Нет, она в Монтийяке. Только что у меня была одна из ваших хороших знакомых…
— Кто она?..
— Сара Мюльштейн.
— Зачем она приходила?
— Она хотела повидаться с Леа. Но я ей сказала, что сестра не желает ее видеть. Я ведь правильно сделала? Эта женщина пугает меня… Алло! Алло! Вы меня слышите? Алло!
— Да-да, я вас слышу. Я попытаюсь связаться с Леа и навещу вас в один из ближайших дней. До скорого свидания, малышка!
— Но я… Алло!
Франсуа уже повесил трубку. Она с раздражением сделала то же самое.
— Меня злит, что он продолжает обращаться со мной, как с девчонкой!
— Как можно! Ведь ты — старушка! — заметил Франк и, обняв ее за талию, стал кружить по комнате до тех пор, пока от ее дурного настроения не осталось и следа.
Смеясь и тяжело дыша, Лаура упала на кровать.
— Который час?
— Четыре.
— Быстренько выметайся отсюда. У меня мало времени, чтобы привести себя в порядок.
— Куда это ты собралась?
— Пойду к Франсуа Тавернье. Хочу попросить его, чтобы он взял меня с собой в Монтийяк и придумал повод, чтобы мне не сидеть там все лето. Предпочитаю уехать с тобой на юг, в деревню к твоим родителям. Как называется их деревня?
— Сен-Тропез. Но знаешь, там ведь не очень весело. Кроме рыбной ловли и купания, не представляю, чем там еще можно будет заняться.
— Не беспокойся, занятие мы найдем. Но для начала нам нужна машина. Глупейшее положение — бензина у нас хоть залейся, а вот залить его не во что. Как думаешь, удастся Клодине заполучить машину у своего американца?
— Дай подумать… А не поговорить ли тебе об этом с Тавернье? Ты как-то мне рассказывала, что он несколько подозрительно вел себя во время войны…
— Да, но это была всего лишь маскировка. Не забывай, что во время войны он был при генерале де Голле.
— Ну, знаешь ли, сейчас такое время, что всякое бывает…
— Верно. В конце концов, я ничем не рискую, если поговорю с ним об этом. А теперь уходи. Увидимся, как обычно, во «Флоре» около восьми.
— Договорились. Я там буду. Веди себя хорошо!
Франк вовремя увернулся от туфли, которую запустила в него Лаура.
— Ах! Извините, месье! — проговорила Лаура, нечаянно толкнув в вестибюле отеля «Пон-Рояль» изысканно одетого мужчину, шедшего под руку с не менее элегантной молодой женщиной.
— Ничего, мадемуазель.
— Франсуа! Вы меня не узнаете? Я Лаура, сестра Леа.
— Лаура! Малышка Лаура! Дорогая моя, я никогда бы вас не узнал. Вы стали настоящей парижанкой! Шикарна, не правда ли? — сказал он, обратившись к своей спутнице.
— Да, шика много, — проговорила она с насмешливой улыбкой.
— Лаура, мне незачем вас знакомить с мадам Мюльштейн. Вы ведь уже знакомы, как я полагаю?
— Да, — пробормотала девушка, краснея.
— У вас здесь назначена встреча? — спросил Тавернье.
— Нет, я хотела поговорить с вами, но это можно отложить…
— Сара, вы позволите мне отлучиться на несколько минут?
Она молча кивнула в знак согласия.
Франсуа взял Лауру за локоть и повел к дивану.
— Присядем. У меня мало времени. Рассказывайте, что вас привело сюда.
— Да вообще-то ничего… важного.
— И все-таки? Что-то, относящееся к Леа?
— В некотором роде да. Я подумала, что мы с вами могли бы поехать вместе в Монтийяк и… уехать оттуда тоже вместе. Тогда мои тетушки не смогли бы меня задержать.
— Значит, у вас нет желания жить там постоянно?
— Ни малейшего!
Это было сказано так решительно, что он не смог сдержать улыбку.
— Но ведь там такая красота, там дом, в котором прошло ваше детство…
— Это дыра! Мне там было хорошо, пока я была маленькой. А теперь я холодею при мысли похоронить себя там навсегда.
— Однако Леа чувствует себя там хорошо.
— Леа не я. И потом, откуда вам известно, что ей там действительно хорошо? Я лично убеждена в обратном. Ей нигде не бывает хорошо. А с Монтийяком связано слишком много тяжелых воспоминаний. Она занимается повседневными делами, но я-то знаю, что это — одна видимость.
— Вы в этом уверены?
— Почти. Почему бы вам не забрать ее оттуда? Вы — единственный, кто может заставить ее забыть…