Каким резким тоном он это спросил!
— Вас это не касается!
— Все, что здесь происходит, касается меня и моего отца. Так кто это был?
— Мадам Окампо.
— А, дорогая Виктория… Почему же вы не сказали об этом сразу же?
— Я не придала этому значения.
— Что ей было нужно?
— Она хотела узнать, как я здесь провожу время, нравится ли мне у вас?
— Что вы ответили?
— Что это чудовищное место с невыносимыми людьми.
Хайме расхохотался.
— Я вижу, вы любите пошутить. Я тоже. Вы никого здесь не видели?
— Кроме слуг, никого.
— Ладно, я пошел. Постарайтесь быть очень красивой сегодня вечером.
Оставшись одна, Леа приняла ванну, вымыла волосы и оделась красиво, элегантно и в то же время удобно. Не время было стеснять свои движения каким-нибудь замысловатым платьем. Она сложила все необходимые вещи в сумку, поставила ее за дверь и вышла из комнаты.
Около десяти человек сидели на веранде и пили аперитивы. Среди них — Рик Вандервен. Он поднялся и направился к ней со стаканом в руке.
— Вам лучше? Мне сказали, что вы неважно себя чувствовали. Как вы провели день?
— Спасибо, гораздо лучше. Я спокойно отдохнула.
— Вы ходили гулять в лес?
— Нет. Я посидела между деревьями, недалеко от газона.
К ним подошли Хайме и его отец.
— Я рад, что вам лучше.
— Спасибо, сеньор.
— Сын сказал мне, что вы разговаривали с мадам Окампо по телефону. Как поживает наша дорогая приятельница?
— Хорошо. Мне кажется, она собирается приехать навестить вас.
От Леа не ускользнул взгляд, которым обменялись при этих словах Мануэль Ортис и Рик Вандервен.
— Прекрасная идея! — сказал Вандервен. — Вы что-нибудь выпьете?
— Спасибо, попозже.
Спустилась ночь. Вокруг газона и в окрестностях зажглись фонари. Леа машинально отвечала на реплики гостей, прислушиваясь к шуму мотора. Чуть поодаль Мануэль и Хайме Ортисы беседовали с Риком Вандервеном. Гости направлялись к столу, когда усилившийся гул заставил их поднять головы. Мерцающие в небе огоньки приближались к усадьбе.
— Самолет! — вскрикнула Гильермина.
— Это, должно быть, Хосе решил сделать нам сюрприз, — сказала госпожа Ортис.
Маленький самолет приземлился на газоне, проехал до конца его, развернулся и остановился у крыльца. Все бросились к нему. С бьющимся сердцем Леа увидела за штурвалом Франсуа. «Я не знала, что он водит самолет, — подумала она. — Я многого не знаю о нем». Мануэль Ортис помог Виктории Окампо сойти вниз.
— Какое удовольствие видеть вас здесь, — сказал он, целуя ей руку.
— Я настояла на том, чтобы сопроводить моего друга, беньора Тавернье. Его жене нездоровится, и она требует, чтобы Леа навестила ее. Мы приехали за ней.
— Бог мой! Сара заболела?
— Да, и серьезно. Она настаивает на твоем приезде, — сказал Франсуа с опечаленным видом.
— Тогда поедем. Я сейчас соберу вещи.
— Вот досада! — воскликнул хозяин дома. — Но я не позволю вам уехать раньше ужина.
— Но…
— Дорогая Леа, поднимитесь к себе собрать вещи и присоединяйтесь к нам в столовой. Гильермина поможет вам.
Он произнес это тоном, не терпящим возражений. Леа пришлось подчиниться. Как предупредить Даниэля? Она подошла к Тавернье, взяла его за руку и сказала громче обычного:
— Не беспокойтесь. Франсуа мне поможет. Заодно он и расскажет мне о Саре.
Они стали подниматься лестнице, никто не пошел за ними. В комнате они порывисто обнялись.
— Где Даниэль?
Леа подвела его к окну.
— Видишь вон ту аллею? Он в канаве. Но как идти за ним при таком освещении?
— Надо отключить электричество. Ты не обратила внимания, где счетчик?
— Нет… Кажется… я не знаю. Рядом с комнатой консьержки щит, где полно выключателей.
— Надо попытать счастья. Ты, я надеюсь, не собираешься тащить с собой этот чемодан?.. В самолете нет места. Возьми только сумку.
— Вот. Я ее уже собрала.
— Хорошо. Теперь покажи мне, где здесь консьержка. Если мне удастся выключить эти чертовы лампочки, никакой паники. Не двигайся, чтобы никто ничего не заподозрил. В темноте я приведу Даниэля.
Когда они вошли, все уже сидели за столом. Хозяйка дома знаком указала Франсуа Тавернье на место рядом с собой. Леа оказалась между Хайме и его отцом, по правую руку от которого сидела Виктория Окампо.
— О, Франсуа, не могли бы вы взять в самолете мою шаль, я ее забыла. Извините меня, мой друг, — сказала она, обернувшись к Ортису. — Я всегда чувствую себя немного простуженной в такую погоду.
Тавернье вышел, побежал к самолету, взял шаль, бегом вернулся и направился к месту, указанному Леа. Он отодвинул драпировку. Да, это действительно был щит освещения дома и сада. На раздумья времени не было. Он достал зажигалку, вылил из нее бензин, облил щит и драпировку и чиркнул спичкой. Вспыхнуло голубое пламя, штора загорелась, как факел, затем огонь охватил щит.