— Ну, давайте беседовать, — сказал капитан, входя в комнату. Подошел к Игорю: — Во-первых, документы. Ваши и жены.
Игорь, покачиваясь, встал. Выдвинул ящик письменного стола. Порылся в нем и вытащил из вороха бумаг паспорт Ларисы. Из кармана куртки вынул свой. Затем нагнулся, подобрал то, что валялось на полу, и положил на стол. Капитан полистал паспорт Игоря, внимательно посмотрел в лицо.
— Вот еще документик, — сказал врач, протягивая удостоверение.
Капитан стрельнул взглядом. Усмехнулся:
— Журналист? Знаком с этой публикой… Ладно, тут вроде все правильно. — Бросил документы на стол. Подошел к Ларисе. Наклонился, сличил фотографию на паспорте. — Вроде она… Она? — обратился он к Игорю.
— Кто ж еще?
— Липская Лариса Михайловна… Что ж она, осталась на своей фамилии?
— Осталась.
— Как я понимаю, этот паспорт выдан взамен утраченного. Верно?
— Да, в прошлом году. В троллейбусе сумку срезали. Надеялись, что хоть документы подбросят. Хрен!
— Ясно. Бывает…
Капитан повернулся к врачу:
— Как, по-вашему, доктор, это цианид?
— Похоже на то. Видите, губы посинели.
— Да… А когда умерла приблизительно?
— Ну, если плюс-минус… то часов десять-двенадцать назад. Или, иначе выражаясь, смерть наступила где-то с часу до трех дня. Но сами понимаете, это только на глаз.
Врач отвернулся, словно потеряв интерес к происходящему, и занялся созерцанием интерьера.
— Понятно. А вы где были в это время? — обратился капитан к Игорю.
— Пахал. Можете проверить.
— Да уж не без того…
— Пахарь! — фыркнула медсестра.
— Борис Александрович, — следователь повернулся к фотографу, — вы тут пощелкайте ее в разных видах.
— Сейчас, Коленька, сделаем.
Серенький пиджачок засуетился вокруг Ларисы.
Капитан заглянул в угол. Нагнулся и вытянул из-за дивана бутылку «Амаретто», в которой плескалось еще немного ликера.
— Вместе пили?
— Нет, — удивленно ответил Игорь. — Я ее и не заметил…
— А если б заметил, то ее бы уже не было, — осклабился сержант, из глубины кресла наблюдая за происходящим.
— Что ж я, совсем того? — обиделся Игорь. — Это ж улика.
— А вы откуда знаете, что улика? — подозрительно прищурился следователь. Посмотрел бутылку на свет. — Ясненько… — Потом осторожно понюхал и показал врачу.
Тот тоже понюхал. Пожал плечами. И, бросив: «Миндаль, он и есть миндаль», — отвернулся к картинам.
— Опохмелиться не желаете? — Капитан протянул бутылку Игорю.
— А что, вправду можно? Давайте… — Он привстал со стула.
Сержант хохотнул. Следователь быстро убрал руку с бутылкой.
— Шутка, — сухо сказал он. — Бутылку я с собой на экспертизу заберу. Так что с опохмелкой повремените.
— Шуточки у вас… — обиделся Игорь.
«Ясно, — зло подумал он. — Реакцию проверяли. Не я ли отравил… А выпить бы на самом деле не помешало…»
Следователь взял со стола письмо:
— Это тоже со мной… И это… А это спрячьте.
Он сунул Игорю золотой браслет, снятый с Ларисиной руки, малахитовые серьги и обручальное кольцо. Затем нагнулся, положил на ковер чистый лист бумаги и пинцетом осторожно начал собирать осколки.
— Здесь потом пропылесосьте хорошенько, чтобы на стекло не напороться. И замойте как следует…
Все происходящее уже порядком надоело Игорю. Более того, осточертело до глубины души.
Раздражало все. И шныряющие по его квартире и бесцеремонно в ней распоряжающиеся посторонние люди. И бесконечные идиотские вопросы. И стреляющие в упор враждебные взгляды. И откровенное подозрение.
Бесил пренебрежительный тон обращаемых к нему фраз. Презрение и насмешка, которыми было пропитано каждое слово, брошенное в его адрес. Бесило то, что каждый из этих придурков, пользуясь ситуацией, старается то на что-то указать, то что-то приказать. А в принципе, как можно глубже втоптать в дерьмо человека, случайно оказавшегося в хреновом положении.
И лишь потому, что он напился.
Да, пьяный. Но у себя дома. И заметьте, на вполне законном основании… Интересно, как бы они сами выглядели, обнаружив у себя дома подобный сюрприз!
Косятся и злятся только за то, что их оторвали от лежанки в служебной каптерке, нарушив ночной покой. За то, что их заставили исполнять свои прямые обязанности.
А на то, что у мужика жена умерла, — так им трижды плевать!
Тем более что появилась лишняя возможность своеобразно самоутвердиться, покуражиться над пьяным, подавленным и беспомощным человеком, всем своим видом нагнетая такую атмосферу, в которой волей-неволей начинаешь ощущать себя причиной всех бед и несчастий. А в данном случае — преступником. Убийцей.