Теперь же начиналась новая, счастливая и непрерываемая полоса жизни, конца которой, казалось, не было. Или, по крайней мере, его не наблюдалось в обозримом пространстве. Больше не требовалось выкраивать часок-другой, прикрываясь какой-нибудь вымышленной презентацией, встречей с «нужным человеком», внезапной командировкой… И в конце концов, не нужно было лгать.
Все было высказано вчера. Все, что накипело, наболело и давно стремилось наружу. После долгого изнурительного скандала, истерических криков, обильных слово-и слезоизвержений… Казалось, недовольство друг другом, накопившееся за три года совместной жизни, все уступки, самоограничения, вынужденные компромиссы, густо перемешанные с постоянным враньем ради фальшивого благополучия, каких-то внешних приличий и зыбких надежд на то, что когда-нибудь наконец «стерпится-слюбится», — все это вдруг словно забродило, дошло до критической точки и с грохотом разорвало хрупкий сосуд, который принято называть семейным очагом.
Да и был ли он на самом деле, этот «семейный очаг»?..
Он снова закурил. Оторвался от зеркала и наконец осмелился взглянуть в сторону дивана. На журнальном столике белел небрежно вырванный из блокнота листок. И на нем — крупными буквами:
«Я ухожу. Прощай, Игорек. Забудь меня поскорее. Хотя, думаю, тебе это особого труда не составит. Всех благ! Л.»
В короткой записке внезапно ожили звуки ее голоса. И он с удивлением заметил, что эти звуки словно ослабили какие-то путы, стягивающие его сознание. Облегчили груз, давивший на него с самого утра, и даже принесли некоторое успокоение. Хаотичная круговерть в мозгу приостановилась, позволяя более или менее сориентироваться и кое-что осмыслить.
Сомнений больше не оставалось. Даже тогда, когда он вошел в квартиру. Увидел ее. Бросился к ней. Прикоснулся к ее застывшему лицу, к холодным рукам… И тогда все уже было ясно.
Слегка покачиваясь, Игорь медленно прошелся по квартире, обдумывая свои дальнейшие действия.
На кой черт принесло его домой? Идти бы сразу к Илоне и оставаться у нее, как и вчера, до самого утра.
А оттуда на работу. И снова к ней… И так — до бесконечности. И ничего бы этого не знать и не видеть!..
Игорь покачал головой. Да нет, надо было зайти. По многим причинам надо было. Хотя бы шмотки свои забрать… Да и в конце концов, не на бровях же к Илоне являться…
Он остановился. С неприязнью посмотрел на телефон. Как ни крути, как ни изворачивайся, а раз тебя нелегкая домой принесла и заставила быть свидетелем идиотского выкрутаса милой женушки, нужно срочно звонить. Известно куда… И хочешь не хочешь, а на ночь глядя.
Но кто бы знал, как не хочется никого сейчас видеть! С кем-то разговаривать, что-то объяснять, в чем-то оправдываться… Выслушивать пошлые глупости, давно набившие оскомину прописные истины… Сейчас бы исчезнуть куда-нибудь! Или надраться хорошенько. До потери сознания. И провалиться в бездонную пустоту, послав все и всех ко всем чертям! Уснуть и проснуться, когда все это будет уже позади…
Он прошел на кухню. Достал из сумки принесенную с собой недопитую в сквере бутылку водки. И залпом осушил ее до дна.
Там же, на кухне, и очнулся через некоторое время. Было темно. Долго соображал, где находится. Какой сегодня день, который час… Утро или вечер… Потом вспомнил.
Часы показывали начало двенадцатого.
Осторожно заглянул в комнату. Словно надеясь, что увиденное прежде было не более чем дурацким сном или пьяной галлюцинацией… И тут же с досадой убедился, что это не так. В комнате все оставалось по-прежнему. Труп Ларисы. Осколки фужера. И прощальная записка. Все согласно принятым традициям.
Как ни тяни время, как ни пытайся отстраниться от навалившейся на голову мерзости, надо звонить. И как-то пережить, перетерпеть весь этот грядущий бедлам.
Но! В груди горело. В голове стоял нескончаемый звон.
И поэтому для начала не мешало бы чего-нибудь еще выпить. Как там сложится — неизвестно. Вполне вероятно, что теперь не скоро удастся как следует оттянуться. И поэтому имеет смысл заранее принять чего-нибудь анестезирующего.
Итак, нужен стакан. В любом случае…
Игорь задумался, припоминая.
Нет, дома уже ничего такого не было.
А повод был. И стопроцентно оправданный…
Поэтому нужно срочно бежать.
Как только мысль заработала в направлении конкретного поиска, мозг словно ожил. Случившаяся трагедия — как-то незаметно, сама собой — слегка отодвинулась в сторону. Тем более что возможность отдалить ее от себя и чем-то скрасить предстоящее общение с врачами, с ментами и неизвестно с кем там еще давала некоторую разрядку. Да и просто выйти из дому, из этой гнетущей атмосферы. Просифониться на свежем воздухе после всего увиденного не помешает.