— Захватил! Нет, конечно! Я ее бросил. Как раз в то время в комнату возвращался один из англичан. Я был заперт со всех сторон. Решил выбраться через печную трубу. Конечно, трудно было. Все-таки выкарабкался на крышу. Забежал в секретный отдел… они обещались сделать осмотр подземного хода. И видите, чем все это кончилось.
— Та-а-к. Послушай, Жарков. Ты слышал когда-нибудь о симпатических чернилах?
Я читал про них в какой-то книжке. Это совершенно бесцветная химическая жидкость. В прошлых столетиях такие чернила употреблялись для писания особо секретных документов.
Тот, кто делал чертеж, знал, вероятно, секрет состава, надпись которым появляется только при нагревании, а потом исчезает снова. Не подносили ли англичане эту бумажку к огню? Да что с тобой, Жарков?
Оба комсомольца с изумлением смотрели, как Жарков так и сел в жидкую, черную грязь дороги. Он страшно покраснел и в отчаянии хлопал себя по круглому затылку.
— Что? Да то, что ты прав, Ким! Конечно, ты прав! Это была как раз такая бумажка. Я вспомнил: англичане, рассматривая ее, держали над ней зажженные спички. Ах, я неграмотный дурак! Прозевал дело. Еще коммунистом называюсь. Ах, я…
— Перестань, братишка. Теперь все равно не поправишь. А вот скажи-ка лучше, собрать, что ли, ребят из ячейки? Мы бы устроили засаду…
Жарков поднялся с земли, отряхнулся и внимательно выслушал предложение Митьки.
— Засаду? Нет уж, не нужно. Кроме того, телеграмма, вероятно, уже отправлена. Еще сделаем новую глупость. Нужно продолжать поиски. Мы всегда можем остановить дело в последний момент. Вы лучше вот что: соберите человек десять побойчей, и расставьте их вокруг дома англичан. Если кто из них выйдет, бегите за мной. Я буду в секретном отделе. Кончу там, придумаем что-нибудь. Только, чтобы не упустить их!
Жарков уже вторично в этот день обращался к помощи секретного отдела. Только что вырвавшись из ловушки, он рассказал там всю свою историю. Заведующий отделом тов. Гремис очень внимательно отнесся к его словам и обещал срочно выяснить дело. Но когда теперь Жарков снова вошел в кабинет, он оказался гораздо строже и холоднее и, едва выслушав посетителя, начал отвечать отрывистыми, официальными фразами.
— Конечно, тов. Жарков старый член РКП, испытанный работник, но… такой необыкновенный рассказ. Все это больше похоже на роман, чем на истинное происшествие. Жарков просит сделать обыск в доме английской делегации. Но вмешательство без важного повода в жизнь иностранцев может послужить поводом к политическим осложнениям. Тем более, что агенты уже промахнулись одни раз…
— Как промахнулись?
После рассказа Жаркова он, Гремис, отправил агентов исследовать лесную сторожку. Они действительно нашли подъемную дверь, коридор… Но никакого сообщения с домом англичан нет. Это совершенно глухой тупик, похожий на заброшенный погреб.
— Они закрыли ход! Они догадались. Значит, секретный отдел не будет больше заниматься этим делом?
— Мы не можем ничего сделать, товарищ. Ведь у вас нет никаких доказательств. Если бы что-нибудь более конкретное…
В дверях раздался стук и показалась голова дежурного сотрудника.
— Извиняюсь, тов. Гремис. Какой-то мальчик спрашивает тов. Жаркова. Он говорит — дело срочное.
Жарков быстро встал. Его взгляд зацепился за маленький браунинг, лежащий на столе. Вспомнив, что остался без оружия, он сунул его в карман.
Внизу ждал Митька.
— Тов. Жарков, молодой англичанин вышел из дома. Трое ребят пошли за ним. Остальные сторожат. Скорей, а то он уйдет слишком далеко!
Жарков и Митька вихрем неслись по главной улице. Они пробежали поселок и вышли за околицу. С края канавы поднялся высокий подросток и подошел к Жаркову.
— Они прошли к северной шахте. Англичанин и за ним двое ребят. Я остался показать дорогу. Скорей, скорей, товарищи!
Жарков бросился дальше.
Через двести шагов из-за забора выскользнула другая маленькая фигурка.
Англичанин продолжает идти к северной шахте. С ним третий парень. Пусть Жарков поторопится, если не хочет упустить их.
Северная шахта не разрабатывалась уже около шести лет. С того самого дня, как в ней взрывом газа убило сорок пять человек и саму шахту залило водой! Надстройка давно подгнила и разрушилась, доски и бревна растаскали на дрова. И ничем не огороженный четырехугольный спуск в шахту зиял черной, глубоко уходящей вниз дырой. У отверстия сидел третий подросток, с волнением наблюдающий их приближение.
— Он полез внутрь. Только что меня не заметил. Скорей, тов. Жарков! Сними башмаки, чтоб не шуметь. Ну, теперь полезай!