Прибавив в скорости, еще через двадцать минут, уже подходила к его берегу.
Сразу было видно, что озерцо дикое, поросшее со всех сторон плотным камышом и еще какой-то водной травой. Приложив немало усилий, все же пробралась к воде, с опаской на ту уставившись.
Я, как житель городских трущоб, не привыкла, вот так, пить воду из незнакомых водоемов, да, и знакомых тоже.
Мало ли, какую инфекцию можно подхватить? А потом, сиди, в кустах где-нибудь, и радуйся, что от обезвоживания не помер.
А, ладно, чему быть, тому не миновать!
Набрала в пригоршню водицы, и, понюхав оную на предмет посторонних запахов, ничего не обнаружила.
Ну, что ж, уже неплохо.
Только собиралась напиться, как с правой стороны от себя, услышала скрипучий булькающий голос:
— Сколько веков на свете живу, но отродясь не видел, чтобы воду нюхали, а не пили.
Повернув голову на звук, увидела обрюзглого пучеглазого старика, с рыбьим хвостом. Весь опутан тиной, не разберешь, где она заканчивается и начинается, а так же, имелась роскошная борода и зеленые усы.
В немом ступоре я пребывала секунд десять, и, не дождавшись от меня никакой реакции, кроме как хлопанья изумленными глазками, нечто непонятное, спросило:
— Немая, что ли? Или блаженная?
Вот тут то, меня и отпустило.
С криком, "Спасите-помогите"! — я, со скоростью света рванула подальше от берега.
— Чего орешь, ненормальная? Всю рыбу мне сейчас распугаешь, — сделав неопределенный пас рукой, дедулька, волшебным образом, прямо у меня на глазах, раздвинул всю травяную поросль, и уставился на меня из воды укоряющим взглядом.
— Вы кто? — совладав немного с собой, все же, поинтересовалась я.
— Главный в этом озере — водяной, он же водяник, водяной дедушка, водовик, называй как хочешь, все это я, — просветил меня он, рассматривая меня так же пристально, как это делала я.
— А, вы меня не съедите? На дно не утащите? — опасливо спросила я, готовая рвануть отсюда, при малейшем движении водяного.
— Да я, чай не с ума сошел еще. Сдалась ты мне, как ершу ящерица, итак, всю рыбу распугала своим криком, — плеснув хвостом, старик не выглядел опасным.
— А чего тогда пугаете? У меня чуть сердце не остановилось, когда вы заговорили! — предъявила я, поднимаясь во весь свой небольшой рост и упирая руки в боки.
— А чего не поговорить, если, девка красивая ко мне на огонек зашла, — ответил он, и подмигнул.
— Я просто очень хотела пить, — горло от крика высохло еще больше, и теперь, за пару глотков воды, я бы поборолась даже с нечистью.
— Так пей, кто ж не дает, — разрешил дедок, в приглашающем жесте растопыривая длинные конечности синюшного цвета.
— Э, нет, пока вы там, я воздержусь, — твердо ответила я, ни грамма не веря тому.
— Брезгуешь? Вода чистейшая, — нахмурился он.
— Да я вас опасаюсь! В первый раз, знаете ли, сталкиваюсь с развитым представителем водного мира, хотелось бы, чтобы не в последний! — пояснила я, умирая от жажды.
— Вот, народ пошел недоверчивый! По тебе видно, что не местная. Сложи руки ковшиком, как прежде, — покачав зеленой шевелюрой, приказал он.
Насторожилась, но требование выполнила. И в тот же миг, мои ладони наполнились свежей, прохладной водой, которую, я без промедления жадно выпила.
Вода не кончалась до тех пор, пока я не напилась вдоволь, а после, исчезла так же внезапно, как и появилась.
— Ну как, не отравилась? — спросил водяной.
— Это была самая вкусная вода, которую, я пила за все свои годы! Благодарю, — произнесла я, и немного склонив голову.
— На здоровье, девочка, — кивнул в ответ он, спрашивая: — Куда путь держишь? И почему, так странно одета для человечки?
— Почему странно? Прилично вроде, — пожала плечами я, — а иду, куда ноги ведут.
— Так они завести и к беде могут, не боишься?
— Значит, такова моя судьба, — вздохнула я, сама понимая, что идти туда, куда глаза глядят, не самый лучший вариант.
— Помочь?
— А взамен, что? — спросила я, вновь навостря ушки. Просто так, никто ничего не делает. Не в моей жизни.
— А что ты можешь дать? — спросил водяной, не став строить из себя мать Терезу.
— Только это, — покрутив на пальце серебряный ободок колечка, ответила я.
— Принимаю, — щелкнув пальцами, он мгновенно перенес мое кольцо к себе на ладонь, — своей водянице подарю, пусть обновке порадуется.
— А водяница, это кто? — полюбопытствовала я.
— Жена, кто ж, еще, — фыркнул он, уставившись на меня так, будто нелепость спросила.