Выходит, забеременела семь недель назад - и всё это время не знала, что зародилась в ней новая жизнь! Да, Желе права, я сумасбродна и неблагоразумна! Попала в аварию, мечусь туда-сюда, копаюсь в своих переживаниях, а о самом важном – а вдруг да не пронесло, вдруг да забеременела? – ни секунды не задумывалась. Надо было провериться, убедиться!
Когда, наконец, до неё дошло, что может и вправду скоро у неё родиться ребёнок, если, конечно, тест не бракованный, Марьяна искренне обрадовалась. Её не волновало, что ещё плохо стоит на ногах: профессии фактически нет, мужской опоры и человека, с которым могла бы разделить родительские обязанности, тоже нет. Не думала также о том, что ещё молода, а дитя – это ежедневные заботы и вечная ответственность.
Вопреки всем страхам, которые, конечно, гнездились в тайных уголках ее подсознания, почему-то испытывала счастье, и на душе стало легко и радостно. Всё вокруг вдруг засияло яркими красками, словно внезапно в конце их полузимней дальневосточной осени пришла весна, с её расцветами и обещаниями.
Надо же – у неё будет ребёнок, самый близкий и дорогой ей человек! Очнувшись от своих размышлений, она поймала на себе пристальный, испытующий взгляд Людмилы, в котором читались ожидание и тревога – оставит ли ребёнка Марьяна. Прямо взглянув ей в глаза, девушка озорно и одновременно таинственно улыбнулась, вся засветившись.
- Думаю, через семь месяцев у нашего крестника появится невеста! – сказала весело.
- Значит, ты оставляешь ребёнка, - облегчённо вздохнула Людмила. – Ну и правильно, он не будет никогда лишним.
Увы, мама Марьяны думала совершенно иначе. Она не только не проявила большой радости, узнав о беременности дочки, но и сильно расстроилась.
- В какой-то из газет я прочла, что у Оленева будет ребёнок. Со страхом подумала: о нет, пусть это будет неправдой! – призналась она дочери. – Тебе не хватало ещё такой заботы! Потом я узнала, что беременна любовница Ильи, а не ты – немного отлегло от сердца, хотя ничего хорошего в этом не было... Надо сделать аборт! – стала наступать на Марьяну решительно. – Подумай, зачем тебе ребёнок от неверного мужа. Он постоянно будет тебе напоминать об его измене. А потом ты же совсем ещё молодая, учишься в университете, ни к чему тебе обуза. Не сомневаюсь, в будущем встретишь хорошего человека, полюбишь его и родишь детей сколько захочешь.
- Я хочу этого! – засопротивлялась Марьяна её уговорам. – Как ты не понимаешь: он уже есть во мне, живёт и развивается! Я ни за что не убью его! – твёрдо произнесла не без укора. – Что касается возраста, мама, то ты забыла, что сама меня родила в 17 лет. А мне на днях будет двадцать два, я не юная девчушка, осознаю свои действия. Ребёнок не виноват в измене отца, я никогда не буду его винить ни в чём, как не винила меня бабушка!
Наталья вдруг расплакалась. Марьяне стало ужасно стыдно, ведь мама волнуется о ней, а она на неё нападает. Подошла к ней, обняла – как редко они обе делали это, всегда относились друг к другу сдержанно - бабушке не нравились «телячьи нежности». А ведь без них так холодно и одиноко жить, неожиданно подумала Марьяна.
- Я забочусь о тебе, - всхлипывая, заговорила Наталья печально. – Если бы ты знала, сколько упрёков и гнева я вынесла от твоей бабушки! И нагуляла-то тебя, и опозорила её, и проворонила твоего отца! Я даже подойти к тебе лишний раз не смела, чтобы приласкать, мать тут же кричала, балуешь ребёнка! Она, будто мать-королева, держала тебя подальше от меня, словно боялась, ты заразишься моей «ветреностью». Но я её, несмотря на то, что она стояла между нами как Цербер, любила. И рада была, что к тебе моя мать была добрее, чем ко мне.
- Прости меня, мама, - взволнованно произнесла Марьяна ласковым голосом, крепко прижимая к себе мать и утешающе гладя её по спине, словно всё было наоборот: она была мамой, а та – её дочкой. - Я не хотела тебя обидеть, но и ты пойми меня: я не могу отказаться от своего дитя. Как и ты когда-то не отказалась от меня. Я ведь твоя дочь и поступить иначе не могу.
Наталья мало-помалу успокоилась. Но теперь уже у Марьяны выступили на глазах слёзы. Пришла пора матери утешать дочь. А потом обе разревелись от взаимных успокоительных слов, так они поплакали какое-то время и угомонились, когда выговорились друг другу.
Наталья признала правоту дочери, сказав, что просто по глупости предложила аборт, не подумав о маленьком человечке, зародившемся в Марьяне. Очень уж ей хочется, чтобы у дочки жизнь складывалась не как у неё, более гладко, без огорчений и испытаний, чтобы никто её не попрекал, не подвергал осуждению, чтобы семья появилась надёжная и крепкая, в которой все бы любили друг друга, не считали кого-то чужаком.