Все замерли в ожидании скандала, поскольку Радуга-Дождик рассерженно сжала кулачки перед собой и стиснула зубы, глаза её засверкали гневом, несомненно, она рвалась в бой.
- Это правда! – вдруг вырвалось у Марьяны. – Он любил её. Я об этом знаю, - добавила как можно спокойнее.
А потом посмотрела прямо в изумлённые глаза рассерженной свекрови, сидевшей напротив, неторопливо поднялась и, извинившись перед всеми за то, что вынуждена уйти, потому что чувствует себя нехорошо, под тихий гул недоумённых шепотков размеренным шагом направилась к выходу из ресторана, задержавшись лишь на минуту, чтобы получить куртку и шапку в раздевалке.
Ну, вот и всё, подумалось ей, шила в мешке, действительно, не утаишь. Правда рано или поздно всплыла бы. Лучше раньше, чем позже.
Конечно, плохо, что ушла с поминок; свёкор и свекровь будут ужасно злиться и выговорят ей потом, какая она невоспитанная и бесчувственная: бросила гостей и оставила их одних принимать позор после того, как признала измену Ильи перед всеми.
Теперь наверняка её возненавидят, кстати, и при жизни-то сына они не так уж сильно любили невестку, относились надменно и свысока. Ещё бы – их сын из четвёртого поколения юристов! А кто Марьяна? Жалкая студентка, которую вырастила придурковатая бабушка-санитарка, выгнавшая родную дочь из дома!
Может, Радуга-Дождик растопит холодные сердца родителей мужа, всё-таки родит им внука или внучку. А от Марьяны Илья не хотел детей, вынуждал предохраняться, пить таблетки, говорил, что не стоит торопиться, нужно окончить вуз и пожить для себя, без орущих и требовательных созданий.
На полпути к автобусной остановке её догнал Никита.
- Тебе следует вернуться! – решительно потребовал он и схватил её за локоть. – Ты не можешь вот так уйти, это твой муж! И твой долг - достойно проводить его в последний путь! Эти поминки почти как похороны, а с них вдовы не убегают, кто бы ни пришёл проститься с их мужьями.
Марьяна резко дёрнулась, освобождаясь от руки друга мужа.
- Не смей меня останавливать! – произнесла гневно. – Сама знаю, как мне поступить!
От подобной резкости Никита даже рот открыл от изумления. Ну конечно, ему не приходилось видеть её такой грубой, всегда была смиренной и сговорчивой, благоговейно в рот Илье и его друзьям заглядывала – так, кажется, писал муж в дневнике. А тут бунт на корабле! Как на неё не похоже! Но Марьяну уже понесло.
- Ты говоришь, это муж - мой и долг - мой! – набросилась на Никиту. – Сам слышал ведь, Илья не был моим! Не сомневаюсь, ты, как близкий друг, давно знаешь, что у него была другая, он считал её божеством и любил всем сердцем! Пусть она и хоронит! Я для него была всего лишь надоедливой полудурочкой, тупой и безмозглой простодырой! Пускай теперь более достойная по нём слёзы льёт и печалится, а меня уж - уволь! – закончила почти в истерике и, не дожидаясь от парня возражений, стремительно, почти бегом, заспешила от незадавшихся мужниных поминок.
О, как бы ей хотелось, чтобы она оказалась в прежней размеренной жизни, когда ещё не была замужем, когда мир иллюзий давал надежду и радость, когда жила себе преспокойно и почти ни о чём не тужила при своей хотя и строптивой, но заботливой бабушке.
Как ни удивительно, но после признания Радуги-Дождика на поминках Марьяна почувствовала некоторое облегчение, если не сказать освобождение, словно прошёл ураган с ливнем и градом, а потом засияло солнышко, согрев землю теплом. И правда на небе появилось солнышко. Или оно было с утра, просто Марьяна не замечала. Надо продолжать жить и радоваться тому, что видишь мир, утешаться каждым мгновением.
Она знала, что не поедет в их с Ильёй шикарно отделанную квартиру и вообще там не собирается жить, лучше будет, если отдаст её родителям мужа, пусть продают или подарят будущему внуку или внучке. А Марьяна вернётся в свою родную постаревшую «трёшку» хрущёвской постройки, перешедшую недавно от бабушки по наследству.
Именно туда она и направится. Илья собирался в ней сделать евроремонт, чтобы продать повыгоднее, ведь квартира находится в центре города. Однако, судя по всему, влюбившись в Радугу, позабыл о своих планах нанять рабочих.
Вот и хорошо, Марьяна ремонтом займётся сама, возможно, не своими руками, наймёт кого-нибудь из штукатуров-маляров. Не нужна ей евроотделка. Пусть будет всё по-простому, как говорят, дёшево, да мило - без навесных потолков, с бумажными скромными обоями.
А деньги у неё есть. Как ни странно, бабушка, кроме квартиры, оставила ей некоторую сумму в долларах, в которые переводила почти всю свою небольшую пенсию в последние пять лет. В то время как средства на жизнь ей давали дочь с зятем, называемым ею акулой капитализма.