- Да, да, дорогая, - внезапно поддержал он её ехидно и с заметной насмешкой. - Мы так сильно любим друг друга, что замутили головы всем вокруг, лишь бы быть вместе, в том числе и моей жене, и этому твоему наркоборову или наркосвинье Калачу, то есть Павлику, как ты его ласково называла. Ах, как мы всех обставили и окружили елейной паутиной! Особенно ты невероятно ловко подставила и сдала Калача, отправила его за решётку, долго ему теперь пребывать за колючей проволокой со строгим режимом!
- Что ты хочешь сказать? - жалко пискнула Алёна.
- Ха, тут и говорить особо нечего! - саркастически рассмеялся Илья. - Ясно как божий день: ты передала сведения о местах поставок наркотиков и списки кладчиков, места закладок, имена поставщиков и другие сведения.
- Да откуда я могла обо всём этом знать!
- А из его сотового телефона или планшета, - невозмутимо гнул своё Оленев. - Вы же близко общались, миловались и занимались сексом, не так ли? Ты быстренько смекнула, что впуталась во что-то противозаконное, что бизнес твоего Павлика Калачёва - совсем не предпринимательство и не коммерция, а прикрытие чего-то опасного, за что садят в тюрьму, ведь ты у нас жутко сообразительная, и сразу принялась наушничать и стучать куда следует.
- Нет, нет! - вскричала испуганно женщина. - Я ни о чём не догадывалась. И вообще не интересовалась, чем он занимается. Тем более сам знаешь, как всё зашифровано и сложно устроено у наркоторговцев, а уж списки кладчиков они в телефоне в доступном варианте хранить не будут.
- Не сомневаюсь, такая умная, въедливая журналистка, как ты, найдёт способ проникнуть в подноготную любой тайны за семью замками. Ни за что не поверю, что ты не заметила странности в делах Калача, уж наивной и непроницательной тебя никак не назовёшь. Думаю, и он не поверит, когда я ему всё расскажу. Каким образом ты всё о нём выясняла - мне до этого дела нет, он сам пусть догадывается, а вот то, что ты доносила о нём, ему будет очень интересно узнать!
И в отделе по борьбе с наркотиками мои слова подтвердят. Кстати, я как раз нахожусь тут, в отделе. Хочу предупредить, наш разговор записывается, наверняка ты об этом догадываешься. Алексей Иванович слышит наш разговор через громкоговоритель, соглашаясь со мной, кивает головой. Он подтвердит, если надо будет. - Замолчав на секунду, Илья вдруг изменил свой голос, сделав его хриплым с лёгкой картавостью и стал изображать другого человека, как будто бы тот подтверждает его слова: - Если потребуется, то, конечно, я засвидетельствую, что гражданка достойно выполнила свой долг перед обществом, доложила нам, что от неё требовалось.
С изумлением Марьяна наблюдала, как артистически её муж обрабатывал Алёну - оказывается, он был ко всему прочему ещё и замечательным актёром. Правда, она не очень-то понимала, чего Оленев добивается.
- Ты призналась моей доверчивой жене, что любишь меня, - заговорил он снова своим бархатистым певучим голосом. - А теперь пришла моя очередь сказать это же самое твоему обманутому Павлику. Ведь из любви ко мне ты сдала его, верно?
Алёна оказалась догадливее Марьяны, сразу смекнула, к чему клонит Илья, и завизжала истошно, словно её резали:
- Ах, ты гнусная скотина! Хочешь, чтобы меня прикончили! Знаешь же, что Калач напустит на меня свою свору! Мало тебе, что меня выгнали с телевидения, хочешь, чтобы ещё и жизни лишили! И всё из-за твоей цыганистой еврейки! Трясёшься над ней, как над писаной торбой! Боишься, что она тебя бросит? И правильно сделает! Кто однажды изменил, тот предаст ещё не раз...
- Это ты о себе? - жёстко перебил её Оленев. - Да, я люблю жену и готов ради неё на всё, а на тебя мне плевать! Не собирался я тебя подставлять, если бы ты не лезла в нашу с Марьяной жизнь, не врала бы ей всякую чушь о нас с тобой.
- Ладно, я согласна... Со злости наговорила ей, обидно было, что меня отстранили от любимой работы. И всё из-за тебя! И зачем я только связалась с тобой! Я даже не влюблена была в тебя никогда!
- Не из-за меня, а из-за себя самой, вернее, из-за своей жадности, - поправил Илья. - Калач тебя деньгами заманил, сознайся же, что ты и его не любила.
- А вот тут ты ошибаешься! - язвительно и откровенно торжествуя расхохоталась Алёна. - Что дозволено Юпитеру, не позволено быку, что Юпитеру свойственно, того никогда не будет у быка. Если ты меня не сильно волновал, то к Павлику я испытывала острые чувства, была у нас с ним страсть-огонь, а деньги - это уже вторичное, он сам мне их давал добровольно, я не выпрашивала.