― Здравствуй, ― ответила девушка. ― Это мои будущие служанки? Я просила двух или еще одну.
― Это ― надежные и умелые девушки, ― сказала Хостоврул. ― Выбирай, какие понравятся.
Мелек нравилось то, как просто Хостоврул с ней разговаривал ― без особого поклонения, но с явной толикой уважения. Такого отношений Мелексима ждала к себе и старалась давать сама. Проще говоря, один из близких к Батыю людей ей нравился.
Девушка окинула еще раз каждую из них взглядом. Потом кивнула на близняшек.
― Вот они. Их возьму.
Хостоврул кивнул и отослал двух других. Близняшки переглянулись между собой. Это были две девушки примерно схожей внешности ― красивые, с каштановыми волосами теплого оттенка, карими глазами. Единственным различием было то, что у первой они были прямыми, у второй ― кудрявыми. Черты их лица были мягкими и плавными.
Старшую девушку звали Сарнай, «роза», а ее младшую сестру ― Цэрэн, «долгоживущая». На проверку они оказались храбрыми, решительными и полными энтузиазма. С робкой блондинкой Алтантуяа отношения пришлось налаживать немного дольше ― как выяснилось, ранее она была в усложнение у какой-то знатной женщины, которая не была скупа на наказания. От Мелек девушка ожидала тоже побоев и грубости, однако черноволосая приятно ее удивила. Присутствие Сарнай и Цэрэн так же помогало Алтантуяа чувствовать себя увереннее, и скоро троица вполне тепло и дружески относилась к Мелек.
Когда Мелексима поняла, что боязнь вызвана по большей степени слухами, которые описывали внучку Ганбаатара хладнокровной, жёсткой и расчетливой стервой, ей было больше смешно.
Основная задача девушек была помогать Мелек мыться, накрывать ей стол, выполнять ее какие-то мелкие поручения. Собственно, девушка не понимала, к чему такое внимание к тем вещам, которые она могла сделать и сама, но после отселения от Буяннавч ей была в радость хоть какие-та компания.
Мелексима от скуки занялась мелкими увлечениями, которыми занимались и другие женщины. Сарнай ― которая была старше сестры и Алтантуяа, но примерно на год младше самой Мелек ― научила ту вышивать, и Мелек взялась за это дело с увлечением. Потом она переключилась на орнаментально-прикладное искусство, в котором ей помогала Алтантуяа, оказавшаяся очень талантливой. По вечерам Цэрэн веселила ее ярким фольклором и песнями.
От хана по-прежнему не было никаких вестей. Казалось, он совсем забыл о существование Мелек. Изредка Хостоврул приносил ей маленькие подарки от Батыя, но хан больше не искал с ней встречи, и Мелек решила не навязываться. Хотя ее женская гордость была неумолима сломлена, Мелексима пыталась существовать дальше. В томительном ожидании прошел еще один месяц. Орда менялась в угоду погоде, и вскоре Мелек покидала ее все чаще и чаще. Хулан ― любимый подарок ― еще не был готов к тому, чтобы на нем ездили, поэтому Мелексима просто водила его под уздечку, уходя недалеко в лес. Изредка она ездила верхом на другой лошади, могла уезжать очень далеко ― но неизменно возвращалась. Порой такие прогулки занимали целый день, а поскольку о своих решения черноволосая не отчитывалась, иногда это поднимало небольшие волнения. Субэдэй, зашедший после завтрака обсудить что-то с черноглазой, не обнаружил ее и был в ярости, что никто из служанок не смог ответить на вопрос, где она была.
Однако, Батый волнение не разделил. Он знал, что девушке некуда было идти ― он помнил, какой она вернулась из дому. Поэтому, когда Мелексима вернулась тем же вечером, Бату даже не вызвал ее, чтобы отчитать, чем немало удивил своего полководца и Жаргаля с Хостоврулом. Однако последний все-таки настоял, чтобы девушка, даже если не лично, то хотя бы через прислужниц сообщала о том, куда собирается.
В тот день Мелексима вновь прогуливалась с Хуланом недалеко от Орды. Конь пощипывал свежую зеленую траву, а Мелексима стояла рядом, иногда бездумно поглаживая коня по сильной спине. Эти прогулки нужны были не только для того, чтобы конь в будущем ей доверял, но и чтобы Мелек могла побыть в тишине. Конечно, к ней никто больно не приставал, но постоянное ощущение чужого присутствия ей не могло нравится. Даже если девушек не было рядом, черноволосая знала, что они появятся по щелчку пальцев. Это… напрягало. А их «Госпожа Мелексима» вообще доводило до нервного тика.
― Ну, не привыкла я к тому отношению, ― сказала Мелек вслух, привлекая внимание коня. ― А их еще не переучишь. Заладили «мы должны к вам обращаться только так» и не слышит, что я им говорю.
Мелек тяжело вздохнула и положила голову на спину коня. Хулан извернул голову, словно стараясь подбодрить свою хозяйку, но свежая листва заняла его больше.
― Госпожа Мелек, ― снова раздалось со стороны. Девушка лениво приподняла голову и увидела спешащую к ней Сарнай. Сарнай находилась у Мелек в фаворе, потому что они были схожи по возрасту, и втолковать ей что-то, что противоречило общим правилом, но нравилось самой черноглазой было легче, чем пугливым младшим. К примеру, Сарнай уже перешла с «Госпожи Мелексима» на «Госпожа Мелек», и Мелек надеялась, что вскоре они перейдут на простое обращение по имени, если даже и наедине.
― Сарай. Что-то случилось?
― Шаманка Буяннавч пришла, ― сообщила девушка. ― Принесла какие-то ткани, чтобы вы посмотрели.
― Какие ткани? ― не поняла Мелексима, беря Хулана под уздцы и ведя обратно в конюшню. Но Сарай лишь пожала плечами.
― Мне неизвестно. Велели только вас позвать.
Когда Мелексима зашла в своей шатер, то первым делом заметила растерянное выражение лица шаманки, а уж потом ткани. Они были разного цвета, но все ― как одна красивые, сверкающие золотом.
― Здравствуй, Буяннавч, ― поздоровалась Мелексима. ― К чему это? Я должна выбрать ткань на платье?
Буяннавч посмотрела на девушку удивленно. Создавалось ощущение, что шаманка пришла узнать что-то, а не отвечать на вопросы.
― Мелек, это… ― шаманка растерянно глянула на отрезки тканей, потом снова на девушку. ― Тебе не… Ты не знаешь?
― Не знаю чего?
Близняшки и Алтантуяа тоже выглядели удивленными. Шаманка посмотрела на Мелек и сказала почти на одном дыхание.
― Мелек, мне велел подготовить твой свадебный наряд.
Мелексима подумала, что ослышалась. Она смотрела на Буяннавч, ожидая кого-то продолжения, в котором окажется, что замуж выходит не она. Потом черноглазая повторила слова про себя, перевела на русский, прошептала вслух, но все равно выходило, что Буяннавч должна подготовить ее свадебный наряд. На ее свадьбу.
Видимо, в глазах Мелек что-то промелькнула, потому что Буяннавч одним властным движением отослала девушек прочь. Она быстро подошла и сжала руки на плечах черноглазой.
― Мелек… ты что, не знала?
― О чем? ― широкая улыбка расползлась по красивому лицу. ― О том, что я выхожу замуж? Нет, не знала.
Мелек затрясло, и она громко рассмеялась. Буяннавч растеряно отступила, и черноглазая, продолжаясь заходиться в истерическом смехе, опустилась на пол. Закрыв лицо руками, она смеялась, но уже немного тише. Ее раздирал приступ отчаянья и веселья одновременно ― Батый выдает ее замуж? Решил избавить от той, кого он назвал своей женщиной?
Видимо, Мелексима озвучила свои мысли вслух, или Буяннавч смутила ее истерика, но шаманка пояснила.
― Мелек, Бат-хан женится на тебе. Разве это не то, чего ты хотела?
Мелексима резко отняла руку от лица и вскинула голову. В ее глазах было написано одновременно и удивление, и капля испуга.
― Батый женится на мне?
Шаманка кивнула, и тут же удивилась, заметив, как преобразились черты лица девушки с именем «ангельский образ». Они заострились, становясь более хищными и четкими, а в черных глазах мелькнула настоящая злость. Девушка вскочила и словно птица вылетела из шатра ― быстро и неотвратимо. Буяннавч в испуге хотела было бежать за ней, но она знала, что Мелек нельзя отговорить от того, что она задумала. Если эта чертовка решила получить ответы от самого хана, она их получит.
***
Мелек останавливают у самого шатра Батыя:
― Простите, Госпожа, ― говорит стражник, явно испуганный тем, что не дает ей пройти. ― Но Великий Хан велел его не беспокоить.