― Ну, наконец-то девчонку сплавили, ― говорит Каркун, и они с Коловратом бросаются на ордынцев.
========== Глава 12. Рука об руку ==========
― Мелек хорошая, ― внезапно прохрипел Коловрат. Очень тихо, так, что Хостоврул его не услышал. ― Правда, хорошая. Если бы жизнь… сложилась по-другому… могли бы стать друзьями.
Сперва, как обычно, она почуяла. Слабый аромат сопровождающий её всюду, вытесняющий неприятные зловония огня. Следом за запахом последовал шорох лёгкой поступи, пробивающийся сквозь сонное сознание.
― Как она? ― послышался громкий голос, который Мелек узнала сразу. Он болезненно ударил по перепонкам, и она попыталась открыть глаза, чтобы увидеть хана, но веки словно налились свинцом, и у нее не получилось. Она слабо дернулась.
― Ей дали один отвар, он безвредней, ― отвечал то ли женский, то ли слабый мужской голос. ― Он вызывает лихорадку на пару дней, но болезнь потом быстро отступает. Госпожа не пострадает, ― некто сделал паузу и потом добавил. ― Ребенок тоже.
― Цела? ― спросил Батый.
― Да. Госпожа практически не пострадала. Ее не трогали.
Мелексима попробовала что-то сказать, позвать кого-нибудь, но из горла вырвался только слабый писк, смешанный с шипением. Она практически почувствовала, как внимание переключили на нее. Раздался шорох, и рядом с ней кто-то опустился. Теплые руки сжали ее ладонь, затягивая хватку тугим арканом. Прежде ощущение не было настолько острым и явным: даже маленькие линии, испещрявшие пальцы Батыя, казались реальными.
― Мелексима, ― тяжелый вздох. ― Ты снова доставляешь неудобства, дорогая супруга.
Батый явно имел ввиду тот раз, когда из-за аллергии на сирень Мелек стало плохо. Девушка бы посмеялась, но реальность она все еще воспринимала слабо, и даже сил улыбнуться у нее не было. Она что-то прохрипела, но хан ничего не понял. Пальцы Бату прошлись по волосам супруги, разглаживая спутанные локоны так нежно, словно те являлись самым драгоценным, к чему мужчине до сих пор удавалось прикоснуться.
Неожиданно она закашлялась, горло будто разрывало от сухого кашля. Болезнь в её положении ― не лучший помощник и оставалось надеется, что температура не повысится. Мелексима не знала, сколько времени Батый провел рядом с ней, но не думала, что слишком уж много. Крепкая хватка с ее руки пропала, снова зашуршали одежды. Девушка попыталась дернуться, но не смогла пошевелиться.
― Следите за ней, ― сказал Батый, хотя девушка не знала, к кому он обращался. ― Отвечаете за нее головой.
― Конечно, Великий хан.
― Бааа-тууу, ― прохрипела Мелексима, кажется, в этот раз ее услышали. Раздался тихий звон, и она смогла распахнуть тёмные глаза. Из-за набежавших слез видела она размыто, но фигуру супруга узнала быстро ― тот возвышался над ней, как скала.
― Все хорошо, Мелек, теперь ты в безопасности, ― сказал хан. ― Отдыхай.
Он вышел, и над ней захлопотали какие-то фигуры. Темные, светлые, но Мелек он были не интересны. Грудь сдавливало от боли, и дышать было практически невозможно. Через какое-то время боль стихла, и Мелексима смогла заснуть. Она чувствовала заботливые, теплые прикосновения к себе, шепчут что-то успокаивающее. Было все равно, она и думать не хотела о том, что с ней может случиться в бессознательном состоянии. Просто хотелось наконец выспаться в этом ненормальном состояние.
Она не знала, прошло ли пару дней или несколько часов, но ее заставили вырвать и стало немного легче. Мысли метались хаотично ― иногда она была в недавнем прошлом, и ей думалось, что она все еще в лесу, и только заботливые руки Сарнай ― теперь она узнала своих служанок ― напоминали о том, что она дома. Иногда Мелек видела дедушку и бабушку, вновь оказывая в том доме, в котором она выросла. Самым ярким было воспоминание о ее свадьбе.
Жар не хотел отступать, поэтому пришлось укутываться в теплое покрывало и дрожать, как осиновый лист. Температура сопровождалась диким кашлем, с помощью которого легкие могли сказать «пока» обители и отправиться восвояси.
Скоро стало еще лучше, но казалось, что прошла целая вечность.
― Сколько я была без сознания? ― спросила Мелексима, когда Алтантуяа принесла ей обед. Служанки находились рядом с ней теперь неотлучно, но госпожа стремительно шла на поправку. Сон перестал быть смесью воспоминаний, стал здоровым и крепким, температура спала, появился аппетит. Мелексима чувствовала, как ей становится все лучше, но Алтантуяа, Сарнай и Цэрэн в три голоса убеждали, что Госпоже надо еще немного отдохнуть. Судя по всему, им здорово досталось, особенно Сарнай, которая в день прибытия рязанцев должна была неотлучно находится рядом с Госпожой.
Шаман заверил, что ребенок тоже был в порядке. Мелексима не пострадала во время своего плена, поэтому супруга хана всего лишь должна была набираться сил и хорошо питаться. И желательно поменьше волноваться.
― Всего два дня, ― ответила Цэрэн, расчесывая Мелек волосы. ― Шаман дал вам специальные травы, от которых вас вырвало, и действие отвара практики сошло на нет.
Мелексима кивнула. Цэрэн гладко причесала волосы Мелек, и собралась сделать какую-нибудь легкую прическу, как внезапно девушка спросила:
― Где Буяннавч?
Служанки замерли. Цэрэн сжала в руках ленты, Алтантуяа отвернулась, меняя благовония в шатре. Сарнай опустила глаза, но именно от нее Мелексима ждала ответа. Старше своих подруг, Сарнай была готова говорить правду, какой бы горькой та не была.
― Госпожа, ― начала она. ― Шаманка… к большому нашему сожалению, она умерла за день до вашего возвращения.
Мелексима вспомнила, как она чувствовала себя, когда умерла бабушка. Терять родных людей всегда больно, этих смертей в жизни черноглазой было столько, что она смела надеяться, что такого больше не повторится. Конечно, Буяннавч когда-нибудь умерла, но Мелексима надеялась, что это случится не так скоро. Что шаманка хотя бы успеет увидеть первенца своей любимицы.
И после всего, новость о смерти воспринимается не так болезненно. Встречаясь с этим ребёнком, а после взрослый, начинаешь понимать, что смерть дело обычное, и рано или поздно она придет за всеми. Всем хочется поздно, но Мелек знала, что Буяннавч прожила хорошую жизнь. Она любила и была любимой, и пусть у нее не было родных детей, черноглазая смела надеется, что она смогла, хоть ненадолго, но дать шаманке ощутить радость материнства.
― Где ее могила? Я хочу ее увидеть.
Мелексима встала, служанки испуганно переглянулись.
― Госпожа, ― произнесла Алтантуяа. ― Простите, но вам…
― Вредно волноваться? ― продолжала Мелексима. ― Вы не поняли приказа? Я хочу увидеть могилу Буяннавч.
Цэрэн принесла девушке платье. Мелексима оделась и, накинув по вверх теплый меховой плащ, вышла из шатра. Служанки переглянулись, и Сарнай направилась за Госпожой.
Монголы смотрели на Мелек восхищённо ― слухи ползли по Орде быстрее, чем змеи после зимы. Какие только истории не шептали друг другу войны, одни смешнее других. И про то, что Мелек саму смерть победила, и что духи мстили ордынцам за то, что те не уберегли свою Госпожу. Но Мелек их разговоры была далеко не интересны. Она шла за Сарнай, пока та не привела ее на то место.
― Я отойду, чтобы не мешать вам, ― сказала девушка. ― Если вам станет плохо ― немедленно скажите.
― Спасибо, ― сказала Мелексима, и Сарнай отошла. Ветер развивал длинные черные волосы, которые Цэрэн не успела заплести госпоже. Мелексима аккуратно схватила одну прядь.
― И зачем ты их только обрезала, ― пробормотала Буяннавч.
― Буяннавч, ― сказал Мелек, чувствуя, как на глаза набегают слезы. ― Мы так и не успели толком проститься… Спасибо тебе. За все.