Действительность более двойственна. Фрида Кало также врет про дату рождения, говорит, что родилась в 1910 году. Необычно быть ребенком революции – так ведь? Она не признается слушателям, что из-за капитуляции диктатора Диаса семья Кало лишилась комфорта и стабильности. А ее мать Матильда, что помогала партизанам, уж точно не была связана с революцией, как это любит рассказывать Фрида. До Гражданской войны, благодаря государственным заказам, ее отец Гильермо зарабатывал хорошо: ему поручали что-то вроде фотоотчета доколумбовских памятников и построек колониальной эпохи. Семье он обеспечил жизнь зажиточных буржуа, по собственным чертежам построил в Койоакане роскошный дом, но после окончания Порфириата[73] особняк пришлось заложить. В начале Гражданской войны Фрида была маленькой девочкой и не восприняла падение уровня жизни родителей так, как они сами. В то же время она научилась ходить и говорить так, чтобы не тратить лишнего, научилась помогать коллективу. Благодаря своему пылкому темпераменту Фрида стала поборницей идей и брак заключила, как и сам Диего, с идеологической подоплекой. Юная художница обожает коммунистическую литургию, так же ребенком она любила рассматривать распятую плоть Христа, отблеск золота на иконах и вдыхать благоухание ладана. Политическое пристрастие для Фриды – это поклонение: песням, что горланят, товарищам, с которыми на «ты», серпу и молоту, приколотым к бутоньерке.
А что касается Диего, оживленно рассказывающего американским друзьям об эпопеях времен Сапаты, то Ривера не спешит упоминать, что все десять лет, пока в Мексике шла Гражданская война, он провел в Европе. Конечно же, в 1910 году Диего ненадолго вернулся, эти воспоминания и придают его байкам более правдивый характер; но на деле в Мексику он приехал, чтобы показать и продать картины парижских кубистов, главной покупательницей которых была сама госпожа Диас, жена диктатора!
Но все это неважно, гринго нужны красивые истории, а значит, можно немного приукрасить – ведь так?
То, что Нельсон Рокфеллер хочет увидеть на стене, обладает невероятным значением: масштабный, красивый сюжет – человек на перепутье, – он вдохновит народ Нью-Йорка.
Ривера обещает, что никого не подведет.
Красный оттенок Манхэттена
– Хочу разукрасить десерт, что думаешь? – спрашивает Фрида, заглядывая в комод. – Или, может, взять один цвет?
– Разукрасить десерт? Фрида, ты отравишь Диего!
– Он этого и заслуживает, к тому же так симпатичнее, согласна? Красный, синий, зеленый. Пойду поищу кисти и краски.
– Отныне никакого пудинга, мы уже битый час мешаем тесто, аж тошно!
– Люсьена, я сижу в этом отеле уже который день, надо придумать, чем заняться. Диего до сих пор нет! Не собираюсь с утра до вечера читать детективы.
На часах начало третьего ночи, в своем нью-йоркском номере отеля «Бребурт» Фрида вместе с подругой Люсьеной Блох возится на кухне. Она вдруг придумала приготовить для Диего пудинги. Девушки рисовали очаровательные трупы – одно из любимых развлечений, – Люсьена мечтательно вздыхала, глядя на изобретательную порнографию работ Фриды. Груди невероятных размеров и стояки, изысканно показанные в разных ракурсах. Фрида объясняет: «Моя дорогая Люсьена, в обнаженном теле нет ничего постыдного, постыдным бывает только взгляд на эти картины».
А потом Фрида захотела приготовить пудинг.
– Сейчас? – удивилась Люсьена. – Really?[74]
Фрида Кало и Люсьена Блох стали неразлучны. После выкидыша мексиканку положили в больницу, и все это время молодая американка швейцарского происхождения ни на шаг от нее не отходила. То помогала Фриде подняться, умыться, одеться и рисовать, то успокаивала ее, словно сестра. Вслед за четой Люсьена приехала из Детройта в Нью-Йорк, чтобы помогать Ривере расписывать стену в «Рокфеллер-центре». Она начала работать на Диего, и платит он ей не всегда, но приверженность художнику для нее важнее денег. Для Люсьены это дело принципа.
73
Порфириат – период мексиканской истории с 1876 по 1911 год, в который страна находилась под управлением генерала Порфирио Диаса. Эпоха Порфириата окончилась Мексиканской революцией.