Тем, что мы в итоге расстались?
Или тем, что мы участвовали в измене хорошему человеку?
Или все же тем, что славный наукоград используют, как некий обменный денежный пункт или островок для переговоров некие дяди из преступных верхов?
И неужели я действительно не хочу жить лучше? Не хочу счастья для своих детей?
Я вздохнул.
Да, иногда хорошо побыть плохим парнем.
Но никогда… никогда не стоит забывать, что я являюсь хорошим мальчиком. И мой удел – это жить и страдать.
Что ж, по крайней мере, у меня есть некая определенность. И печальное осознание того, что этот мир живет по каким-то странным, неправильным, искусственным законам.
Когда же эта ярмарка тщеславия объявит о своем закрытии?
Дождь этим летом явно не намеревался прекращаться. Он все лил и лил, превращая седьмой и восьмой месяцы в странную раннюю осень.
Небо было сегодня хмурое, ворчливое, ненастное. Как и мое настроение, впрочем. Мне хотелось родственную душу рядом, но я был одинок, мне хотелось выпить, но я был трезв, мне хотелось хотеть, но апатия пожирала меня без остатка.
Я не сделал в последние дни ничего полезного – ни новых знакомств, ни новых событий, ни впечатлений. Даже строчки моей новой книжки не ложились в ряд, путались, мешались, раздражали. Я завис в липком безвыходном пространстве небытия, когда функционирование моей жизни продолжалось без смысла, без целей, без надежд. Я просто жил и делал то, что должен был делать. Оказался в клетке собственных привычек и заморочек.
Я не особо желал с кем-либо встречаться, возрождать старые контакты или поддерживать хлипкие каналы связи с моими немногочисленными знакомыми. У меня не было друзей, и редко возникали моменты, когда я жалел об этом.
Но сейчас я б не отказался от хорошего человечка рядом со мной. Пусть и на пару дней. Чтобы прийти в себя, чтобы подзарядиться чем-то живым, чем-то нужным.
Я прошел мимо памятника основателям города. Когда-то он мне даже нравился, когда-то я не находил в нем изъянов. Я хмурым взглядом осмотрел каменные серые лица Отцов Черноголовки.
Кто эти люди? Зачем они здесь? Ведь город уже давно мертв, по какой причине люди хотят увязать в прошлом все больше и больше? Современному наукограду нужны современные решения. Не инновации, не модернизация и даже не проекты с многочисленными обсуждениями.
Просто решения. Дела. Действия.
Городу нужно будущее. А то он так навсегда и останется в прошлом, как неудачливая муха, заточенная в янтаре.
Я грустно покачал головой и пошел дальше. Хотя идти мне не хотелось вовсе… завалиться на кровать, обнять подушку и спать. Спать. Спать. Пока у этого мира не истечет срок годности и его не заменят на другой, более свежий.
Через какое-то неопределенное время (я словно был в беспамятстве) я подошел к тому самому месту. К месту, куда я зарекался раньше подходить, но недавние сообщения «Вконтакте» обладали столь сильной напористостью, что я в итоге сдался.
Грустно вздохнул, перед тем как открыть скрипучие старые, насквозь проржавевшие ворота. Морально приготовился к оскорблениям, словесным истязаниям и прочим нелепостям. Вошел.
В полутемном помещении гаража пахло машинным маслом, пылью и женщиной. Сложносочетаемые сочетания выстроились в один резкий контрастный ряд, ударили в мое сознание, привнеся в него чувства тревожности, умиротворенности и какого-то неуловимого, но крайне сильного Желания.
Эмпатом быть непросто. Интровертом тоже. А уж мной быть я вам вообще не советую – потребуются годы практики, чтобы разобраться хотя бы с десятой долей панели управления моего сознания.
Или это у каждого человека так? Просто никто никогда не признается, что он сложен, что он неудобен, что он человек?
Раздался пронзительный скрип колесных механизмов, и Аня плавно выкатила свое тело (крайне тренированное и чертовски привлекательное) из-под своей старенькой иномарки.
– Пришел-таки, – обрадовалась она мне.
А я ей не очень обрадовался. Не столь приятно выслушивать длинные агрессивные лекции о моей не-мужественности, не-состоятельности и прочих не – по ее обширному списку. Ведь она обожала критиковать. Как будто ее ожесточенные слова родят на свет того самого Мужчину, рядом с которым она почувствует себя Женщиной.
Хотя… прошло уже довольно много времени. Она могла и измениться.
– Ты все пешком, Вадим? – с хитрым выражением на лице спросила она у меня, вытирая грязные руки не менее грязной тряпкой. – Мог бы уже приобрести хоть какую-нибудь раскладушку за это время, без машины сейчас никак.
Я невольно поморщился. Могла измениться. Но не изменилась.