– Так ты все же пришел… – раздался нежный переливчатый голос откуда-то сбоку.
Я с облегчением вздохнул. Видимо, у нее сегодня было довольно благодушное настроение.
А затем вдруг резко вздрогнул.
– Ты… – только и смог сказать я, с небывалым удивлением рассматривая мою прекрасную собеседницу.
– Я. Да, это я. Ты же помнишь меня? – она лукаво наклонила голову в сторону, прожигая меня насквозь своим насмешливым взглядом.
– Но ты…
Она в нежном и игривом жесте прижала свой миниатюрный белоснежный пальчик к моим губам.
– Скажи… ты скучал? Хоть немного? – ее грустные большие глаза заставили мое сердце биться сильнее.
Я сильно сжал ее прекрасную ручку, прижимая ее к своей груди.
– Я не знал, где тебе найти. После того, как…
Я имел в виду тот постыдный случай в жизни нашего города, когда ветер уронил символ наукограда – высокую трехлапую сосну. Говорили, что основание дерева давно сгнило и что это было давно предрешено, но власти всегда оправдывались подобными заявлениями. И правда, если все давно предрешено, то зачем стараться? Если человеку, к примеру, все равно суждено умереть, то зачем о нем заботиться?
Она угадала мои мысли. Или прочитала их. Все что угодно можно ожидать от богини.
Я вдруг почувствовал себя на редкость глупо. Разве боги умирают? Или они просто впадают в спячку? Растворяются в атмосфере мироздания?
– Пошли, – мягко сказала она, утягивая меня за собой. – Покажу кое-что.
Она ловко спрыгнула с пирса и пошла вдоль водяной кромки озера, ступая по песку босыми ногами. Ее простое элегантное платье развевал легкий ночной ветер, будоража мой мозг различными фантазиями.
Наконец, мы пришли.
– Покатаемся? – она протянула мне одну пару коньков.
Я глупо усмехнулся.
– Я бы с радостью. Но зима пока не настала.
– Ты меня явно недооцениваешь, – она нежно обвила меня своими руками и прильнула ко мне.
Поцелуй длился долго. Очень долго. Пожалуй, вечность. Жалко было лишь то, что он в итоге все равно закончился.
– Смотри, – она указала своей прекрасной ручкой на окружающее нас пространство.
Снег был повсюду.
Голые деревья теперь были украшены белыми праздничными шапками, весь мусор и грязь от московских шакалов как будто куда-то испарились, исчезли, оставив после себя лишь белоснежный блестящий покров. Воздух отдавал свежестью, прохладой, чистотой.
Было донельзя хорошо. И совершенно не холодно. Как будто жаркий поцелуй моей прекрасной богини согревал меня изнутри, не давая холоду подобраться ко мне, не давая ему и шанса одержать надо мной верх.
Она уже надевала свои белые коньки, призывая меня поторопиться. Я отложил в сторону мои неуклюжие, казавшиеся теперь абсолютно не к месту кроссовки, и переобулся в легкие, практически невесомые коньки, сотканные из какого-то неведомого мне материала.
– Пойдем, – она взяла меня за руку и первая ступила на лед.
И мы катались, мы развлекались, мы танцевали на призрачном голубом льду, чувствуя себя детьми, чувствуя себя молодыми. И почему мы должны быть старыми? Почему мы должны быть серьезными? Почему мы должны быть грустными? Что хорошего все это привнесло в нашу странную жизнь?
Ее поцелуи теперь обжигали меня, ее взгляд заставлял остаться с ней навсегда.
В один из этих прекрасных чудесных моментов она спросила меня:
– Ты правда думал, что я умерла?
Я прижал ее голову к своей груди.
– Да. Прости, – только и мог ответить ей я.
– Этот символ. Это дерево, – прошептала она мне на ухо. – Это все действительно важно.
Она нежно провела рукой по моей небритой щеке.
– Но важнее то, что у тебя в душе. Это не может умереть. Пока ты сам это не убьешь.
Я глупо кивнул, очарованный ее словами, но все еще не понимая. Она грустно вздохнула.
– Смотри, – и она показала рукой на центр замерзшего озера.
Я ахнул от неожиданности и удивления.
Совершенно диковинная, с виду немного неказистая, но одновременно добрая, родная, чудесная трехглавая сосна возвышалась надо мной, махая своими зелеными лапами, словно приветствуя меня, как старого друга. Ее корни глубоко ушли под прочный голубоватый лед, а ее кора блестела от покрывавшего ее снега.
Но это была она. Совершенно точно. Без всяких сомнений.
– Надеюсь, ты не будешь спрашивать меня, как это возможно? – спросила богиня, прислоняясь своей головой к моему плечу.
– Нет, – ответил я, обнимая ее стройную талию. – Нет. Не буду. Я понял.
Это правда. Никто, кроме нас самих, не может убить то, что содержится в нашей душе. Наши взгляды, наше мировоззрение, наши принципы. Нашу любовь. Нашу Родину.
Да, город умирает. Но мы пока живы.