– Со времени установки прошло, – я мысленно начал считать в голове. – Два месяца. Да, ровно два месяца.
Она поцеловала меня. А я продолжил считать.
– И за это время новые лифты ломались уже… пять раз. Да, ровно пять раз.
– Причины? – сонно переспросила она, снова целуя меня.
– Разные. Выдуманные, – я старался припомнить. – Гроза. Дождь. И… пропуск. В последний раз они оставили графу «Причина остановки» незаполненной.
– Ложь, получается, тоже имеет предел, – она указала рукой на скамейку. – Ты хочешь присесть?
– Нет, – я отрицательно покачал головой.
– И я не хочу. Хочу идти с тобой, пока у меня не кончатся ноги. Пока моя душа не растворится в объятиях вселенной.
– Быстрее закончится этот город, – цинично заметил я.
– Он и так уже давно закончился, – вздохнула она.
И я понимал, что она имеет в виду.
– Ой… вспомнила! – она снова меня быстро поцеловала и еще сильнее прижалась ко мне.
Я почувствовал некоторое инфантильное сопряжение, скованность в душе и напряжение в теле. Никогда такого не любил. И никогда не понимал, как избавиться от подобного ощущения.
– Я недавно себе нож купила, – ее мягкий голос вывел меня из душевного равновесия.
– Нож? – снова подала признаки моя дурная привычка.
– Нож, – сказала она, не добавляя к этому никаких объяснений.
Я немного помолчал.
Еще немного.
И еще.
Это никоим образом не помогло.
Пришлось играть по ее правилам – правилам капризного озорного ребенка.
– Зачем тебе нож? – задал я донельзя банальный вопрос.
– Чтобы защищаться, – она наигранно посмотрела на меня своими странными диковинными глазами.
– От кого?
– От чужих, Вадим.
Я невольно поморщился. Я сразу понял, о ком она говорит.
Мне эти монстры не мешали жить, по крайней мере, те, что низшего ранга. А с элитными ублюдками я старался не связываться – себе дороже.
– Число изнасилований… – начал я, но она меня резко перебила.
– Резко растет с каждый годом. Даже в Черноголовке. Не будем об этом, Вадим, – она решительным жестом положила свою белую ручку на мои губы.
Я виновато замолчал. Как будто я и был виноват во всех этих инцидентах. Почему-то иногда я чувствую некий странный стыд за открыто проявляющуюся сексуальную энергию мужчин. Пусть в современном мире альфа-самцы и в почете. Пусть я и не-мужчина, чтобы рассуждать о подобных вещах. Но все равно стыдно.
Стыдно, что мы стараемся себя возвратить к тем старым, пещерным, диким временам, не желая просто принимать будущее и людей будущего такими, какие они есть на самом деле.
Ведь мужчина и женщина давно вышли из берлоги. Стали людьми. Личностями. Инстинкты? Мне иногда кажется, что это одно большое оправдание.
Но я не-мужчина. Лучше не буду о подобном рассуждать.
– Ты все еще занимаешься? – постарался я перевести тему.
И снова попал не туда.
– Да, – слегка раздраженно ответила она. – Но реже. Приходится ездить.
Снова не туда.
Не та тема.
От спорткомплекса в нашем городе с недавних пор остались лишь руины из былых хороших намерений да неправильных расчетов.
Все как в сказке. Разрушили быстро, а собрать пазл заново не получается – не хватает сил, времени, денег, желания и хорошего пинка всем подряд.
Все как всегда.
И никто ни в чем не виноват.
Я начал чувствовать себя неловко, и она тоже это почувствовала. Разговор явно не заладился.
У нас всегда было так. Прямо как со всеми благими начинаниями в этом странном городе. Хорошее начало и бесславный пустой конец.
Наши с Викой отношения прямо отражали суть этого бедного, брошенного на произвол судьбы городка.
Но Вика знала выход из положения. Он всегда был один и тот же, но он работал. Без исключения.
– Пошли назад, – нежно прошептала она мне на ухо. – Пошли домой. Я хочу тебя.
И мы пошли. В обнимку, радостные и счастливые.
Ведь мы, как никто другой, умели успешно эскапировать.
Вика – интересный человек. Но я чувствовал себя рядом с ней неловко, скованно и странно. И мы никак не могли найти решение этой странной проблемы.
Или просто не искали? А иногда казалось, что лишь один простой шаг отделял нас от ответа…
Интересно, а что отделяет Наукоград Черноголовку от процветания? Один простой шаг?
Или…
Но с меня уже сорвали одежду, и я погрузился в сладострастное небытие со своей прекрасной любовницей, которая прикрыла свои странные диковинные глаза, предаваясь наслаждению, расцветающему в ее израненной истонченной душе.
Мы эскапировали и просто радовались жизни.