11- 15 ноября (29 октября -2 ноября) 1921 года Бакич с отрядом прибыл в район Уланкома и расположился там лагерем. Перевалив через хребет Танну-Ола, отряд по реке Элегест в начале декабря вступил в Урянхайский край, где в районе Белоцарска (д. Атамановка; по
170 А.В. Ганин. Черногорец на русской службе: генерал Бакич
другим данным - Тамалова) 8-10 декабря (25-27 ноября) при выходе из гор был встречен местными красными партизанами под командованием 19-летнего С.К. Кочетова и частями 26-й Златоустовской стрелковой дивизии красных (231 -й стрелковый полк) и потерял пленными около 300 офицеров и 1200 нижних чинов. По рассказам самого С.К. Кочетова, в плен тогда попал и генерал-майор А.С. Ше- метов. Сомневаясь в достоверности эффектного эпизода сдачи генерала Шеметова в плен, поскольку он не был в должности начальника штаба, я все же приведу его полностью: «Мы видели, как радовались наши противники, усталые русские люди, - война для них кончилась и ненавистный им генерал (речь идет о Бакиче. - А.Г.) бросил их. К телеге, где я (С.К. Кочетов. -А.Г.) принимал донесения, подошла группа офицеров штаба Бакича, людей немолодых и очень усталых. Старший из них сложил холодное оружие и, отдавая честь, четко отрапортовал:
- Начальник штаба генерал Шеметов…
Я встал, отдал честь и, не узнавая своего голоса, сказал:
- Генерал Шеметов, назначаю вас начальником штаба Урянхайской Красной армии. Ребята, подайте генералу саблю.
Я чуть не прослезился, видя, как затряслись усы и вздрогнул, сдерживая рыдание, старый солдат»682.
Красным досталось 5 пулеметов, орудие системы Маклена, много винтовок и казна корпуса (52 пуда серебра)683. После этой неудачи, бросив большую часть обоза, Бакич, преследуемый частями 26-й дивизии, отступил обратно в Монголию на Кемчик и далее на Улан- ком, где был встречен красномонгольскими партизанскими частями будущего военного министра Монгольской Народной Республики (с 1924 года) Хатан Батор Максаржава, действовавшего в Западной Монголии. Оказавшись в безвыходном положении, сам А.С. Бакич, генералы И.И. Смольнин-Терванд, Р.П. Степанов, Д.Н. Кирхман, другие офицеры вместе с остатками корпуса общей численностью около 700 человек 30 (17) декабря сдались в плен монголам684. К сожалению, в нашем распоряжении почти не было документов, касавшихся обстоятельств пленения Бакича, тогда как в исторической литературе по этому вопросу существуют весьма значительные расхождения. В частности, есть версия о том, что отряд Бакича был обманным путем разоружен монголами и взят в плен685. По другим данным, Бакич сдался монголам на условиях сохранения оружия и перехода в монгольское подданство686. Нельзя не упомянуть и о красивой легенде, со
Последние бои
171
гласно которой Бакич после разгрома «демонстративно отбросил револьвер и пошел впереди колонны с большим деревянным крестом в руках… этот по-своему величественный жест смирения… на фоне снежной монгольской степи отнюдь не кажется театральным»687. Эту версию подтверждает и К.К. Байкалов688. Весь командный состав корпуса был отправлен Хатан Батором в Ургу, остальные пленные - в Кош-Агач. Мелкие отряды, отколовшиеся от его корпуса, по крайней мере до весны 1922 года еще продолжали действовать в Западной Монголии и в Урянхайском крае689.
О судьбе остатков некогда мощной Отдельной Оренбургской армии хорошо сказал в своей книге сын участника исхода оренбуржцев в Китай, уроженец Чугучака В.И. Петров. Он писал, что оренбуржцы «просыпались, как песок, не оставив о себе следа в истории. Песок и ветер замели их тяжкий путь на Голгофу, как будто ничего и не было. И только случайные «встречи» напоминали, что они все- таки были: я хорошо помню, как мужики, ездившие из Чугучака в Шара-Сумэ по своим извозным делам, рассказывали, что в пустыне ветер, сметая песок, обнажал человеческие скелеты, валявшиеся то в одном, то в другом месте на обочинах дороги… Много скелетов»690.
Решением Монгольского Народно-Революционного правительства сдавшиеся генералы и штаб-офицеры были 3 февраля 1922 года выданы на расправу советскому командованию (представитель - командир 308-го стрелкового полка 35-й Сибирской стрелковой дивизии П.А. Севастьянов)691. Под усиленной охраной Бакич и 19 его соратников были доставлены в Новониколаевск, где готовился показательный судебный процесс. Позднее по Чуйскому тракту в Советскую Россию погнали и менее значимых для большевиков лиц из частей Бакича. Обессилевших людей конвоиры добивали или просто оставляли умирать на дороге692. Впоследствии большинство бывших офицеров корпуса Бакича и даже часть нижних чинов, выданных в Советскую Россию, были уничтожены. Те, кто избежал преследований в 1920-е годы, были арестованы или расстреляны в 1930-х. Многие же, как, например, штабс-капитан Г.М. Науменко, вынесли несколько арестов, годы тюрьмы и лагерей, поражение в правах, не позволявшее устроиться на хорошую работу, и в итоге все равно были расстреляны693.
Судебный процесс по делу Бакича, проходивший 25 мая 1922 года в здании театра в новониколаевском саду «Сосновка», находился на особом контроле Сиббюро ЦК РКП(б) и преследовал цель дискреди
172 А.В. Ганин. Черногорец на русской службе: генерал Бакич
тировать в глазах населения саму идею сопротивления большевикам. На предстоявшее зрелище Губкомом всем желающим было продано около 2500 билетов. Всего по делу проходило 17 человек (6 генералов: А.С. Бакич, И.И. Смольнин-Терванд, Р.П. Степанов, А.С. Шеметов, Д.Н. Кирхман, А.С. Колокольцов; 6 полковников: Костров, Т.О. Савельев, И.З. Сизухин, Степанов, С.Г. Токарев, Троицкий; 2 подполковника: Полынов и Эвстратов; 2 обер-офицера: штабс-капитан Козьминых и корнет Шегабетдинов и священник Ф.М. Георгиевский694). В качестве общественного обвинителя выступал известный большевистский оратор Е.М. Ярославский (М.И. Губельман), ранее, в сентябре 1921 года, выступавший в той же роли на процессе по делу барона Унгерна. Публичными выступлениями на этих показательных процессах он пытался заработать себе политический капитал. Как уже упоминалось, основной задачей обвинения было увязать деятельность Бакича с происками эсеров. Лучшего подарка большевикам накануне готовившегося в Москве крупнейшего показательного процесса над партией социалистов-революционеров нельзя было и придумать. «Процессу Бакича придадим широкий политический характер, свяжем с процессом эсеров», - телеграфировал Ярославский Сталину 19 мая 1922 года накануне суда695. Процесс открылся в четверг, 25 мая 1922 года в 11 часов и продолжался до глубокой ночи. Председательствовал Опарин, членами коллегии были Вележев и Хроматко, защищал Бакича адвокат Зеленцов696. Сохранилось свидетельство очевидца о том, как выглядели обвиняемые: «Впереди высокий, статный, не потерявший еще воинской выправки, генерал- лейтенант Бакич. Ему 43 года, но он уже почти совершенно лысый, результат, вероятно, хорошо прожитой жизни… Компания довольно солидная. Но ничего генеральского, ничего солидного нельзя заметить в этих людях, скороспело выкинутых на гребень белогвардейской авантюры. В большинстве это вчерашние урядники, торговцы, ухватившиеся за свои лабазы в тот момент, когда революция потребовала от них точного ответа: с кем же они пойдут - с рабочими ли и крестьянами, восставшими против капиталистического и генеральского гнета, или же со смертельными врагами трудящихся, вдохновленными из Парижа, Лондона, Токио и Праги» (Таежный В. Суд над Бакичем и Ко//Советская Сибирь. Новониколаевск. 1922. № 115 (765). 27 мая. С. 2). Ярославский всячески связывал работу Бакича с эсеровским Сибирским Крестьянским Союзом. «Дело ген[ерала] Бакича - дело эсеров! Защита эсеров - защита генерала Бакича»697, -