1 Южная армия была сформирована из Отдельной оренбургской армии в начале 1919 года. Последняя состояла почти исключительно из казаков Оренбургского войска, восставших против большевиков в средине 1918 года, и основанием для нее являлся отряд атамана Дутова, который с 1917 года боролся с большевиками (здесь и далее подстрочные примечания автора - А.Г.).
206
И. Еловский
В городе создалась страшная паника. Видно было, что здесь не ожидали внезапного появления красных. Творилось что-то невероятное. Почти весь город, кто мог и успел, спешно эвакуировался. Вся степь в районе Актюбинска на несколько десятков верст, в особенности на юго-восток, как единственный путь отступления, покрылась обозами. Ехали верхом, в экипажах, на автомобилях, шли пешком… Орудийная канонада, пулеметная стрельба, крики, стоны - все это сливалось в общий гул и хаос. Вскоре показалась кавалерия красных, которая, заняв город, быстрым набегом отрезала почти половину движущейся из города ленты и возвратилась с добычей обратно.
Будучи неподготовленными к такой неожиданности, все, спешно вышедшие из города, как воинские части, так и беженцы, обозы и прочее] перемешались между собою в общем хаосе, толпою двигались сами не зная куда, лишь бы быть подальше от опасности. В таких условиях о сопротивлении не могло быть и речи, и хотя некоторые части защищали город и прикрывали отходивших, но они немедленно были опрокинуты красными. Друг на друга нагоняя панику, все растерялись и не знали, что делать, куда двигаться в дальнейшем, где сборный пункт и проч[ее].
Так вся толпа, объятая стадным инстинктом: куда один, туда и все - двигалась до ближайшего поселка Темирейского (в 30-ти верстах от города на юго-восток). Здесь ночевали и утром 2 сентября двинулись на поселок Романовский. Поход до этого поселка продолжался три дня. За это время все стали понемногу успокаиваться, разыскивать свои части и объединяться. Каждый из отступавших знал, что поселок Романовский - это последний населенный пункт, после которого пойдут Тургайские степи, где не только трудно достать продовольствие для армии, но даже трудно проехать. Есть переходы до сотни верст, где нет воды, всюду сильный песок, без всякой растительности. Создавшаяся обстановка гнетуще действовала на измученных казаков и солдат, и они заявили, по приходе в поселок Романовский, что дальше никуда не пойдут, а возвратятся домой. Так и сделали многие из них1.
Остатки нашего полка, который находился со дня восстания на фронте в беспрерывных боях и пользовался боевой славой, также пришли1 2 в поселок Романовский. Казаки упали духом и были настрое
1 Некоторые части успели отойти от города Актюбинска на юг, по линии Ташкентской ж[елезной] д[ороги], до станций Джурун и Эмба, где от них также откололись многие части. Остатки этих частей, которые пожелали пойти через Тургайские степи на Сибирь, соединились с нами уже между Иргизом и Тургаем.
2 В оригинале ошибочно - «пришел» - А.Г.
Голодный поход Оренбургской армии
207
ны весьма тревожно. Командир нашего полка донес по начальству: «Полк находится второй год в беспрерывной боевой деятельности, а за последнее время особенно, в исключительно трудных условиях, переутомлен и упал духом. У казаков нет не только обуви и теплого обмундирования, но у многих нет даже шинелей, а приобретение таковых не предвидится еще на неопределенное время, несмотря на приближающиеся холода и начало сентября месяца. Дальнейшее движение к юго-востоку от Актюбинска, в связи с большею и большею разреженностью населения и ночлегами в чистом поле, в плохой одежонке, при недостатке фуража и продовольствия, заставляло казаков задумываться о дальнейшем пути и предстоящих лишениях. В поселке Романовском часть казаков заявила, что они дальше не пойдут, одновременно с этим потребовали выдачи авансов для обратного следования домой, т.е. в сторону красных; в противном случае, грозили оставить у себя обоз и денежный ящик. Получив отказ, они привели свою угрозу в исполнение. Многие казаки отказались от подчинения»1.
Тревожное настроение в частях нарастало с каждым часом. По пути отхода солдаты и казаки бросали и жгли оружие; все чаще и чаще повторялись угрозы командному составу. Особенно это замечалось в пехотных частях, где открыто велась разлагающая агитация. Представители одного митингующего N-ro пехотного полка явились и в наш полк.
Явившиеся солдаты созвали вокруг себя казаков нашего полка и заявили: «Все части решили сдаться большевикам, вместе с оружием, и выдать офицеров, так как отступать больше некуда, ибо пойдут дальше Тургайские степи, а потому мы требуем немедленного ареста офицеров». Хотя часть казаков нашего полка категорически отказалась отступать дальше, но ни одному казаку не приходило даже мысли выдавать офицеров своего полка, с которыми они были братьями по бранному полю и, связанные одной общей идеей, переносили вместе так долго голод, холод и разные лишения.
В требовании явившимся было отказано, но все же казаки боялись, как бы этим не вооружить против себя бунтующие другие части, и, в связи с этим, держались индифферентно.
1 Настоящим я помещаю только самую незначительную выписку из рапортов командира нашего полка, как документов, имеющих в будущем важное историческое значение. Эти рапорты были затребованы от командиров всех частей Южной армии командующим этой же армией генерал-майором Беловым; от командира каждой части требовалось мнение об основных причинах разложения частей и сдачи казаков и солдат красным. Все рапорты командиров частей имеют почти тождественный характер между собою.
208
И. Еловский
Видя такое поведение казаков нашего полка, явившиеся солдаты заявили, что они сами арестуют офицеров и под своим конвоем доставят, куда нужно. Одновременно с этим солдаты стали между собою препираться, кому первому войти к офицерам полка, сидевшим в маленькой хохлацкой избенке, и объявить им о своем намерении. Первым войти никто не соглашался. Тогда решили бросить жребий, который пал на двух из шести пришедших солдат. Последние сразу же отказались, говоря: «С офицером плохая шутка: отсечет голову тебе, а ведь все же нужно идти домой. Все время воевали и живы остались, а тут ни за что погибнешь».
Один из солдат заявил, что он зайдет к офицерам, но без оружия и под каким-либо предлогом. «Если я пойду с оружием или все сразу, то мы выдадим себя, офицеры догадаются, в чем дело, и примут миры защиты» - так объяснял солдат.
Все эти разговоры, происходившие за открытым окном избы, где сидели офицеры нашего полка, последние слышали, а потому, приготовив оружие, ждали, что будет. Солдат несколько раз обошел вокруг избенки, а затем постучал в дверь и попросил разрешение войти. Солдату было разрешено войти. Он по всем правилам строевого устава отдал честь и, не убирая руку, отрапортовал, что он прислан в наш полк от такой-то части узнать, какой наш полк имеет маршрут. Конечно, офицеры знали действительную цель посещения, но все же сказали солдату, что еще никаких распоряжений не получено. Солдат с подобающей вежливостью хотел уходить, но к нему подошел подъесаул Фокин и сказал: «Вы хотите идти домой, мы вас не задерживаем - не мешайте и нам ехать домой или туда, куда мы хотим». Пришедший хотел что-то возразить, но, посмотрев на здоровую фигуру Фокина и видя его вооруженным, убедился, что действительно, пожалуй, лучше не мешать офицерам, и ушел. Вслед за этим мы узнали, что один из полковых командиров*, полковник Богданов1, объединяет казаков и солдат, возвращающихся домой, объявив, чтобы все оставались на своих местах, так как все в целом пойдут к красным.