Высокий, худощавый парень с длинным узким лицом барабанил тонкими пальцами по столешнице, словно изучая двух остальных. Наконец, решив для себя что-то важное, произнес:
- Значит, это вас двоих прислал Артас. Вовремя... Данное мне поручение не может быть выполнено без божественной поддержки. Мои силы... к сожалению, далеки от желаний.
- Вечная дилемма, - осклабился гаер родом из Хаоса. - Глаза больше желудка, кошелек больше находящихся там монет, еще кое-что больше, а некоторое меньше... Все относительно, парень. И ты тоже.
- Ну-ну. Тебя-то, Шут, я знаю прекрасно, немало крови потратил на изучение. А ты что за хрен с горы?
- Меня называют Гесуто, - короткий, резкий кивок сошёл за приветствие. - По желанию моей богини и разрешению господина Артаса, я участвую в этой миссии наравне с Шутом. Ты Никсар?
- Есть такая буква в нашем слове! Нет, ну до чего догадливые боги нынче пошли. Аж душа радуется, поет даже... Правда, в стиле лагерного шансона, ну да это уже детали. Зато в целом ты прав, бог, называющийся Гесуто - так меня на данный момент и зовут. Никсар, можно и просто Рисовальщик.
Подтверждая сказанное, парень указал на небольшую кисть, виднеющуюся из нагрудного кармана его камзола. Секунду подумал, после чего извлек важный атрибут своего магического искусства. Кисть. Она была весьма необычной. Оканчивалась не мягкими волосками какого-то животного, а бритвенно острым лезвием, что сверкало даже от тусклого света, проникающего через мутные окна таверны.
Короткий взмах, и вот острие рассекает запястье Рисовальщика. Пара капель крови словно впитывается внутрь стали, ну а рана сразу же закрывается. Потом... Кисть в руках Рисовальщика порхает прямо в воздухе, создавая очередной шедевр. Быстро, местами грубовато, но... всегда видна рука настоящего мастера. И вот уже переливающийся черно-алой чешуей крылатый змей торжествующе шипит, готовый выполнить любой приказ создателя. Вцепиться ядовитыми клыками, стать невидимым и проследить за целью, самоуничтожиться, наконец, если на то будет воля создавшего.
- Спрячься...
Никсар вытягивает вперед руку и свежесотворенная тварь обвивается вокруг предплечья. Обвившись же, растворяется, становясь невидимой не только для простых людей, но и для доброй части магов. Бояться наблюдения со стороны? Даже не смешно. Прибывшие на встречу с Рисовальщиком боги уже давно отгородили маленькую область пространства идеальным для местных щитом. Теперь увидеть и услышать они могли лишь то, что захотят сидящие за столом.
Гесуто, реагируя на демонстрацию искусства, удивлённо изогнул бровь и одобрительно цокнул языком:
- Гэндзюцуси? Оживающие иллюзии? Достойное искусство, незаслуженно забытое в большинстве миров.
- Ага, ага. Никсар у нас человек-раритет, практически за большие денюжки на показ выводить можно. - Шут поудобнее устроился на деревянном стуле грубой выделки, закинул ноги в тяжёлых сапогах на стол и громогласно потребовал пива. Получив желаемое, отхлебнул, скорчил брезгливую гримасу и заявил. - Рассказывай давай, что ты тут успел узнать и на кой нас сюда выдернул, от важных дел отрывая?
Небольшая таверна, в которой мужчины устроили совещание, несмотря на ещё раннее время, была заполнена посетителями. Однако вокруг стола, за которым восседал ожидающий подкрепления художник, существовала "мёртвая зона", лишь увеличившаяся после того момента, как Шут счет наличие посторонних поблизости слишком уж неуместным. Все логично... Пиво он получил, качеством остался недоволен. Больше же ничего ему от местных ждать было нечего.
- Ничего хорошего. Тут неподалёку, - Никсар ткнул пальцем куда-то в сторону, - есть одно местечко. Местные туда не суются, и демон побери того, кто попытается их за это осуждать.
- Да ну? И что же там такого страшного?
Шут наклонился вперёд, выделяя последнее слово такой интонацией, что собеседники на мгновение ощутили это самое "страшно". Впрочем, прицокавшая на высоких каблучках официанточка с бутылкой вина и стаканом, несколько отвлекла помощника Артаса. Шут принял из ее рук наполненный стакан, пригубил... Хмыкнул, но уже не презрительно, а с куда более оптимистичными нотками.
Появившаяся из воздуха золотая монета плавно спланировала в глубокое декольте, вызвав довольно громкий, но одобрительный взвизг. Ну и звонкий шлепок по вполне себе привлекательной попке и вовсе был воспринят официанточкой как должное... особенно после столь щедрой платы. Накалившаяся было атмосфера рассеялась, и Никсар сердито огрызнулся, провожая взглядом повиливающую бедрами девицу, удаляющуюся от столика: