— Судя по твоей роже — ни от одной из них я не выпрыгну из штанов.
— Из штанов выпрыгивать можешь перед Локсли, — парировал Клавиус, возвращаясь к компьютеру. — Это действительно Черная Месса, а не подделка.
— Вот не веришь ты людям на слово.
— Верю, но проверяю. К тому же теперь все мы уверены в его подлинности. Конец восемнадцатого века, сосредоточие темной энергии — зашкаливает. На моей памяти в мире больше не делали книг с такой черной сущностью. Мастеров просто не осталось.
Алекс внезапно осознал, что с интересом слушает араба, чего не скажешь про Джин.
— Ближе к делу, толстяк.
— Ты ведь, моя дорогая Джин, использовала "ленту Мииды"? — некромантка заторможенно кивнула. — То есть ты использовала заклинание запечатывающего свойства.
— Оно останаваливает сердце!
— Не суть, милочка, не суть. Запечатывает оно сердце или что иное — свойство от этого не меняется… Потом, как я понимаю, в этой вакханалии поучаствовал непосредственно гриморий. Следующим слоем я обнаружил непонятную мне сущность.
— Лепрекон, — вставил свои пять копеек Алекс.
— Что прости?
— Лепреконья там сущность.
Клавиус пару раз моргнул и хлопнул себя по лбу.
— Ну конечно лепреконья! А я‑то думал на гоблинскую… Ну и под конец в дело вмешался случай в лице "Зеркала Клеопатры".
— Это про которое братья Гримм сказку написали? Ну, "Свет мой зеркальце скажи" и все такое?
— Это про Белоснежку, — поправил Алекс.
Джин только отмахнулась.
— Да, — кивнул Клавиус. — Оно самое.
Леди наморщила лоб и помассировала виски.
— И что все это значит? — спросила она.
— Оно самое, — повторился араб. — а если быть точнее — полная задница.
— Давай сразу — гриморий не вытащить, да?
— Ну почему же, — араб аж надулся от самодовольства. — какому‑нибудь хартийному не вытащить, а я справился бы, вот только…
Клавиус немного понежился в центре внимания и вынес вердикт:
— Пациент вряд ли выживет.
Дум вскочил со стула, а вот Джин облегченно выдохнула.
— Шуточки твои, — сказал она, вытерев лоб. — Я‑то уж думала книгу не добудем.
— Да не, — отмахнулся араб. — с этим никаких затруднений.
— Я бы попросил! — возмутился Алекс, на всякий случай шагнув к выходу. — моя смерть — вполне себе затруднение.
Клавиус и Джин синхронно переглянулись.
— Да какое это затруднение, — плотоядно улыбнулась некромантка. — слушай, вот зачем тебе все эти проблемы? Ты же простой русский мальчик. Ну куда ты лезешь в мир магии?
— Я никуда не лезу! Меня сюда впихнули!
— Ну вот видишь, — увещевала Джин, каким‑то странными, текучими движениями подбираясь все ближе к Думу.
Её голос заволакивал мысли Александра. Соблазнительные линии тела вызывали жгучее желание сорвать с неё одежду. И плевать на присутствие араба, он был готов повалить её прямо на ковре.
— Я даже сделаю тебя своим кадавром, — её шепот проникал в каждую клеточку тела, заставляя кровь вскипать в жилах. — Подумай? Зачем тебе это полная проблем жизнь, если я могу подарить сладостную негу услужения?
Что‑то внутри Думского пыталось сопротивляться зеленым глазам, но сам он уже был готов согласиться на все, лишь бы она позволила дотронуться. Хотя бы провести пальцами по бархатистой коже, вдохнуть аромат терпких духов. Александр, потянувшись руками к столь желанному стану, наткнулся на упругую стену двух мягких ладоней.
— Нет, моя прелесть, — жарко прошептала она. — сначало скажи. Скажи, что отдаешься во власть моей воли.
Конечно он скажет! Он сделает все, что угодно, лишь бы иметь возможность быть рядом с ней.
— Я… отдаюсь… во… влас…
— Очнись, олух!
Голос, уже дважды мерещившийся парню, вывел его из состояния ступора. Вернее — вывел тот внутренний стержень, что еще сопротивлялся натиску ведьмы. Александр Думский все так же тянулся к Джин, но Алекс Дум очнулся. Тот самый Алекс Дум, восставший против сосбвтенной судьбы. Решивший разорвать толстый канат, опутавший его с прошлым.
Он четыре года рвал задницу, чтобы оказаться как можно дальше от своих "рабовладельцев". Он до крови из носа учил научную литературу, ночевал в библиотеках, читая иностранную периодику, посещал все конференции и съезды, какие только мог. Выступал с докладами там, где пасовали аспиранты и выдерживал натиск таких научных китов, чьего веса хватило бы, чтобы задавить ректора МГУ.
Алекс Дум за четыре года проделал работу, какую не проделывают некоторые кандидаты. И все это только ради одной цели — иметь возможность жить так, как этого желает он. И сейчас у него отбирали единственное, чем владел Дум — его собственную волю.