Неудивительно, что подобное знание появилось именно во втором веке — в эпоху распространения христианства. Если быть конкретным, чары развеивали "святую сущность". И, как это не редко бывает, не только "святую", но и вообще — почти любую. Называлось же колдунство — "Темным Отрицанием". Что, на вкус Алекса, оставалось избыточно пафосным.
— Жаль миссис Метфилд, — продолжила Лиза. — Ты бы знала какой она жизнерадостной была. Совсем не дашь пятьдесят! Боже, она ведь всего месяц не дожила до юбилея…
Второе заклинание, использованное Алексом, оказалось не в пример проще. "Адская молния". Все еще пафосно, но уже намного осмысленнее. Написано в начале семнадцатого века, чтобы… плавить двери сокровищниц. И, опять же, внезапно выяснилось, что оно может несколько больше. К примеру — уничтожать нетелесные сущности, а еще выжигать у попавшего под действие душу. В следствии чего признано "одним из чернейших" и запрещено.
— И маленькая Соя, — Лиза разве что не всхлипнула. — Она была такой красивой и такой смешной.
Кстати, насколько понял Алекс, и "Черная Месса" и "Проводники" являлись созданиями Хартии. Вот только что это за зверь такой и с чем его едят, понять было сложно. То ли группа магов, после очередной стычки, поделила всех на Порядок и Хаос. То ли произошел какой‑то катаклизм и все, сговорившись, дружно подписали соглашения. Придумали себе законы и парней, следящих за их исполнением.
Дойдя до этого момента в предисловии (да — да, у гримория оказалось предисловие), Алекс чуть было не скатился в кювет.
— Я понимаю, тебя это шокирует — но держи машину ровнее, — прокряхтела Лиза, потирая перетянутый ремнем бок.
— Прости, — извинился Алекс. — Но ты продолжай. Лучше выговориться, чем держать все в себе.
Стронтон чуть помолчала.
— Спасибо, — повторила леди. — Ты очень хороший слушатель.
Госп… Алекс припомнил сцену в доме Метфилдов и поспешил исправиться — дьявол! Она даже не представляет, насколько он хорош как слушатель!
И упомянутыми Керком Стражами оказались ни кто иные, как Джины. Те самые из арабских сказок. Вот только вместо того, чтобы жить в лампах и исполнять по три желания, они ревностно охраняли сакральные таинства Хартии. Как при этом появлялись маги Хорты — для парня большая загадка.
— Мы приехали, — неожиданно сказала Лиза.
И действительно, машина, недовольно ворча, остановилась на вершине невысокого холма. Дорога из разбитого асфальта, раскрашенная нелепыми, ярко — белыми полосами, вела прямо к зданию школы.
Невысокое двухэтажное строение, увенчанное весьма условным крыльцом. Ведущий к нему пандус давно и безнадежно растрескался, некультурно выставив на всеобщее обозрение исподнее из арматур. Стены и вовсе угрожали серыми пятнами отсыревшего кирпича. Крыша шелестела жестью на ветру, от чего создавалось впечатление, что эта "избушка" натурально кого‑нибудь съест.
Со стороны парковки, весьма контрастно заставленной старыми и новыми, спортивными машинами, тянулась вереница учеников. Столь же, к слову, контрастная. Видимо правду говорят, что в подобных пригородах живут либо бедные, либо же напротив — совсем не бедные.
— Пойдем, — Лиза уже открыла дверь, как её остановил Алекс.
— А у тебя в школу пропускают каждого желающего?
Не по годам прекрасная глаза округлились, а секундой позже Лиза грязно выругалась. Видимо накладывался отпечаток жизни бок о бок с шерифом.
— Подожди секунду, — попросил Алекс, закрывая глаза.
Не могло же в этом сборнике таинств не найтись подходящего на подобный случай заклинания. Ну там — невидимость, неосязаемость, отвод глаз, смена личины, смена пола… да хоть что‑нибудь.
Думский около десяти минут листал Черную Мессу, но кроме многочисленных кровавых пособий так и не нашел ничего подобного.
— Проклятье, — процедил парень. — Значит эта магия у них разрешена? Чертовы супер — мены.
— Что делать‑то будем? — спросила Стронтон.
— Импровизировать.
Думский открыл дверь и решительно пошел ко входу в школу. Лиза несколько пришибленно семенила следом. Настроение у девушки колебалось не хуже стрелки счетчика Гейгера в Чернобыле. То она была мало чем отличима от Джин, то пародировала комнатную зверушку. Вот и сейчас она, притупив взгляд, покорно шла следом. Неужели на людей настолько сильно действует утрата близкого человека.
Сам‑то Алекс не помнил ни смерти матери, ни, тем более — отца. Всю жизнь парень жил особняком ото всех остальных и так и не успел завести тесных связей. А в ноной стране за пару дней тесными связями не обрастешь.