— Нимфа, — процедил Алекс, сгоняя с себя наваждение.
Наверное от Джин ему передалась нелюбовь к представительницам этого весьма соблазнительного народа.
— Довольно грубо, не находите? — на бронзовой коже Комеденти плясали отсветы пламени.
Её иссине — черные глаза словно две большие воронки затягивали внутрь каждого, кто осмелиться окунуться в них. Видно правду говорили старые пуритане — нельзя смотреть в глаза ведьмы. Дум же против воли оказался втянут в противостояние чисто животного желания и собственного разума.
Пылающая школа отошла на второй план. Суровый норд, держащий на прицеле Лизу растворился призрачным пятном. Звуки сирен доносились как сквозь тяжелый, перьевую подушку.
Алекс медленно тонул в глазах нимфы. Та что‑то шептала ему, приближаясь все ближе и ближе. Думский же мог мог только стоять, держа руки по швам как новобранец в армии. Вот только вместо строго сержанта руки к нему тянула настоящая богиня.
Чувство вожделения и страсти было не сравнимо по силе с раболепием, какое он испытывал от заклинания стервы — некромантки. Столь же несравнимо, как вышедшая из под рук хирурга кукла никогда не сравниться с красотой, данной при рождении.
Нимфе было дьявол знает сколько лет и все это время она охотилась. Глубоко водная рыба лудильщик могла бы взять у этой дамы пару уроков на тему как приманивать жертву, дразня огнем в кромешной тьме.
К чести Думского, он пытался сопротивляться. Отчаянно боролся при помощи разума, уговаривая самого себя остать и взять себя в руки. Напоминая что мозг мужчины все же находиться выше пряжки. Вот только чарам, в самом прямом смысле этого слова, было плевать на разум. Они воздействовали на более глубокую сущность — естественное стремление к продолжению рода.
Это дикое чувство, помноженное на неописуемую красоту, сминало разум как тряпку. Комкало ненужным клочком бумаги и отправляло в самый дальний угол. И когда Комеденти почти уже вплотную подошла к Алексу, в нем проснулось что‑то еще.
Что‑то не столь древнее, как фокус нимфы, но черное. Намного чернее впечатанного в душу гримория. Намного более жуткого, чем самый мерзкий и противный мирозданию ритуал, запечатленный на истлевших страницах. И это нечто, голодное как тысяча демонов из самых глубин бездны, жадно потянулось к Комеденти и мир пришел в норму.
Вновь кричали студенты по ту сторону горящего здания. Гудели сирены, чье мигание уже было видно под школьным холмом. Вот только изменилась нимфа. Нет, она оставалось все той же прекрасной леди, вот только исчезла вся её стать. Да и как можно сохранить стать, когда крича от страха, корчишься в агонии на теплой от пожара земле.
— Что ты сделал?! — взревел Дэвенпорт, поднимая дуло дробовика.
— Н — не з — знаю, — отшатнулся Алекс.
Его руки дрожали, в глазах стоял испуг, а по лбу градом катился пот.
— Что ты сделал, чертов маг?!
Когда же Комеденти вскрикнула особо жутко и громко, норд выстрелил. Алекс как в замедленной съемке смотрел, как летит в его сторону дробь. Его разум хоть и устал за сегодняшний безумный день, но работал исправно, пусть и на износ. Как и подобает человеческому организму, в минуту смертельной опасности в кровь выплеснулся адреналин.
Ускорилось восприятие, замедляя темп времени. Но как бы ни было оно быстро, дробь летела быстрее. В голове Алекса шуршали древние страницы, но нужного заклинания оказалось невозможно найти.
Все, что оставалось парню — смиренно принять свою судьбу и спокойно превратиться в не самый аппетитный сыр.
Увы, у судьбы было свое мнение на этот счет. Дробь неожиданно изменила свой курс, ударив не в грудь Алекса, а ему под ноги. И пусть пара снарядов все же задели его ноги, но это было лучше, чем помереть на чужой земле.
— Чертов маг! — Дэвенпорт еще раз вздернул рычаг дробовика.
На этот раз Алекс не считал ворон. Он не собирался размышлять, что спасло его в тот момент. Он лишь взмахнул рукой и оружие врезалось прямо в переносицу норда, отправляя его в скоротечный сон.
Думский, посмотрев на корчившуюся Комеденти, взмахнул рукой и произнес:
— Negante!
Надежда, что заклинание снимает неизвестное проклятье, оправдалась. Когда черное облако, окутавшее нимфу, спало — та больше не орала и не корчилась. Лишь тяжело дышала, будучи не в силах даже поднять веки.
— Бежим, — как‑то испуганно промялила Лиза и потянула Алекса за собой.
Думский, бросив прощальный взгляд на пылающую школу, побежал вниз под холм. Он так и не заметил странного человека в костюме уборщика, но в слишком дорогих туфлях для этой должности. А странный "уборщик", опустив ладонь, с которой сорвалось просто кинетическое заклинание, щелкнул пальцами и растворился, на фоне здания школы. Лишь применяемая им трава говорила о том, что человек не исчез, а следует за Думским…