Клер посмотрела последний раз на Грега – сдаст или еще поиграет? Поговорить с ним или смириться с судьбой? Он молчал, уткнувшись взглядом в провал. Что он там видел, было совершенно непонятно. Клер спокойно сказала:
– Тогда, леры и неры, я, пожалуй, пойду…
Её снова остановил Эван Ренар – он сухо напомнил:
– Лера де Лон, комендантский час никто не отменял. Если не побрезгуете, то Мюрай может вас отвезти в полицейский участок – там есть где поспать в человеческих условиях. Брок… Твой кабинет все там же. Лера де Лон…
Она вздохнула – это был хороший вариант для неё с учетом невозможности вернуться к себе в апартаменты:
– Спасибо за заботу, пожалуй, я приму ваше предложение. Леры, неры, до свидания… – она обвела взглядом всех мужчин и все же вспомнила: – Брок, а где котята?
Тот вздрогнул, и Одли пришел ему на помощь:
– Лера де Лон, я взял на себя смелость раздать котят патрульным. Вернуть обратно?
– Нет, спасибо, не надо. Надеюсь, им у них будет хорошо. – Ей сейчас, действительно, не до котят – её ждет дорога и новая жизнь. Только Клер понимала, как далеко бы она не бежала, лера Элизабет никогда никуда из неё не исчезнет. От самой себя не сбежать.
Брок предложил ей руку, и она не стала отказываться, хоть и знала – Виктории об этом расскажут. Но она так устала и запуталась, что решила наплевать на все – у Игниса оказалась невероятная выдержка. Если он до сих пор не испепелил Брока, то, может, и дальше сдержится? А Виктория… Она должна понять – Клер же ей обещала исчезнуть. Она не будет пытаться перевоспитать Брока – это невозможно. Она просто исчезнет, чтобы не пытаться вправить его влюбленные мозги. Иногда Клер казалось, что Брок даже в столб способен влюбиться, если столб выкинет белый флаг, взывая о помощи.
Она пошла прочь, позволив себе обернуться на Грега только у паромобиля. Вопрос о лере эээ Глупая-доверчивость так и остался без ответа. Сдаст или нет? Он же не сдал Брока и потенцит. Хотя Клер – нечто иное, её можно шантажировать тайной… Небеса, о чем она думает… Но ведь было это задумчивое «ээээ»! Офицеры-особисты, она знала по Броку, не из тех, кто допускают глупые оговорки.
Брок замер рядом – полицейский констебль принялся спешно разводить пары, нужно было дождаться, когда давление в котле поднимется до рабочих показателей.
– Ммм…
«Броково ммм ничем не лучше грегова эээ», – подумалось Клер, все еще смотрящей на Грега. Тот потерянно замер, не зная куда идти. Жизнь вокруг бурлила, но… Клер понимала, что идти в штаб к Верру она бы и сама не захотела, если только под дулом пистолета. Идти к полицейским или военным Грег не мог – он особист, их на дух не выносят ни первые, ни вторые. Он один, и смертельно устал, только руку помощи никто не протянет и не подаст.
– Ммм, Клер… – Брок снова напомнил о себе.
– Да? – она оперлась на паромобиль, сил стоять не было. И если честно, ей сейчас было не до Брока. Её волновал только мужчина в алом, драном, пыльном мундире. Ему же до сих пор даже раны на голове не обработали! Болит, наверное, зверски. И… Поверить и поговорить? Подкупить или смириться? Отдаться на волю судьбы или самой все разрушить, прилюдно сознаваясь в том, что никакая не лера де Лон, а де Бернье? Только Брока жаль – он же кинется защищать, еще на дуэль начнет вызывать всех подряд.
– А что случилось между вами?
– Между кем? – уточнила все же Клер, оборачиваясь на изумительно задумчивого Брока.
– Между тобой и Грегом.
– Ничего не случилось, – солгала Клер, хоть знала, что лгать Броку довольно глупо. Она резко сменила тему: – Что такое выбарабанивание? Я не знаю воинских обычаев Тальмы. Это как в Моне и Вернии прогнать через строй?
Брок даже вздрогнул:
– О нет, Клер! Это просто срывание погон перед строем и объявление всех проступков офицера. Потом надо пройти перед всем строем под барабанный бой – унизительно, но терпимо. И мы этого постараемся не допустить – теперь, когда мы точно знаем, кто эмпат, мы доведем дело до логического конца – до суда. Никто не обвинит Грега в недостойном поведении и не выбарабанит его. Это заслужил Фейн, а не Грег.
– А, ясно. – она снова обернулась на неприкаянного мужчину, замершего среди бурной деятельности по разбору завалов и подготовке к новым обрушениям. Лера эээ Кто?!
Громко хлопнула, заставляя вздрагивать, дверца паромобиля. Патрульный доложил:
– Старший инспектор, котел прогрет, можно ехать.
– Клер…
Она повернулась к Броку – ему-то она дала шанс на разговор, она смогла переступить через воспоминания о катакомбах, давая ему шанс все объяснить, которым он не воспользовался в кондитерской… Она даст шанс и Грегу. Чем он хуже? Она переживет леру эээ Я-всем-скажу-кто-ты, а вот неизвестность она не переживет.
– Я на минуту отойду, хорошо?
– Хорошо… – Брок нахмурился, но ничего больше ничего говорить не стал. Клер же пошла обратно к Грегу, слишком хорошо заметному на фоне ярко-освещенного пролома. В своем алом мундире он напоминал птицу кардинала. Глупо вспомнилось, что эта птица – символ мужества и надежды перед лицом невзгод. Небеса, о чем она сейчас думает!
Брок за спиной Клер залихватски свистнул, заставляя Грега оборачиваться – забота по-броковски ужасна! Мужчина заметил Клер и тоже сделал шаг, и еще, и еще, а потом даже побежал ей навстречу.
– Элизабет, что-то случилось? Вас обидели? Вам нужна помощь? – он замер перед ней, тяжело пытаясь отдышаться. Совсем побелел от усталости, пот тек по лицу, оставляя за собой чистые дорожки на пропыленном лице.
Она тихо спросила:
– Мне нужен ответ, Грег. Вы сказали неру Ренару, что я лера эээ Кто?
– Простите? – не понял её Грег.
Она вновь напомнила:
– Вы сказали Ренару, сразу же после того, как мы поднялись на поверхность, что я лера эээ… Лера – кто?
Он нахмурился, явно прокручивая в голове события этой ночи:
– Я чуть не выдал вашу тайну, Элизабет. Хотя нет, выдал – Мю… Де Фору.
Она отмахнулась:
– Он знает, кто я. Так лера эээ?
Грег склонил голову, рассматривая носки своих пыльных, грязных ботинок:
– Элизабет. Я забылся и чуть не назвал вас по настоящему имени. Лера Элизабет. Это было крайне неловко, я осознаю, и я извинился…
– Надо всегда разговаривать! Надо всегда разговаривать! – простонала Клер, старательно давясь ругательствами – они сейчас были ни к чему. – Грег, прости, пожалуйста…
Она сделала шаг вперед и обняла его – отчаянно хотелось его утешить и поддержать. Ему пришлось отчаянно плохо сегодня. Даже не сегодня – все время после ареста Брока. Эмпат хорошо поиздевался над ним. Брок сам принял решение о пытках Хейга, Грег – под давлением эмпата, и это колоссальная разница.
Он осторожно прижал её к себе:
– Лиззи, ты понимаешь, что сейчас рушишь свою репутацию? Я не могу сейчас наложить плетение невидимости, у меня просто нет для этого сил.
– Да лаааааан! – фыркнула она куда-то в его мундир. – Сейчас рушится только твоя репутация. Ночь. Темно, а ты обнимаешь мальчишку, Грег.
– Я это как-нибудь переживу. Я беспокоюсь только о тебе – тебе и так пришлось тяжело. – Его пальцы осторожно легли ей на шею, снова рисуя знакомое плетение – медленно стали уходить прочь усталость и головная боль. – Лиззи, как жаль, что я так поздно встретил тебя, и теперь уже ничего не изменить.
Она напомнила, отстраняясь:
– Еще недавно ты радовался, что встретил меня поздно.
Грег слишком серьезно сказал:
– Все относительно, Лиззи. Прости.
– И ты прости мой злой язык. – она глубоко вдохнула и сказала: – пойду я – мне еще Броку сегодня взбучку устраивать.
Грег дернул уголком рта:
– Взбучку?
– Заслужил, – твердо сказала Клер. – Или ты о том, откуда я знаю такие слова? Я и похуже знаю – привыкай. И ты спрашивал про книгу, помнишь? Я буду ждать её…
Блек качнул головой:
– Прости, Элизабет, в сложившейся ситуации это бессмысленно…
– А я буду ждать… И… Все, я пошла. Береги себя.
– И ты, Лиззи. И ты…
В тепле салона паромобиля Клер все же сморило. Она сонно сказала Броку: