– Домой, Вики?
Она просто кивнула в ответ.
Надо собраться с силами и убедить её, что планы на будущее есть. Что будущее есть.
По дороге домой он остановил паромобиль напротив современной парикмахерской, даже в нынешнее неспокойное время оставившей огромные стеклянные витрины не заколоченными:
– Я последнее время стригусь тут. Не хочешь попробовать?
– Попробовать? – если честно, Вик не сразу поняла, о чем он.
Эван очень серьезно напомнил:
– Тебе послезавтра выходить на службу. Стоит обновить прическу, чтобы было удобнее надевать шлем.
Его маленькая, храбрая нера улыбнулась и направилась в парикмахерскую первой.
Старый верниец – эмигрант в первом поколении, со щегольскими усами-щеточкой и буйными кудрями, уложенными в диком беспорядке, встретил их улыбкой:
– Добро пожаловать, нер комиссар! Вы обновить бачки? Или подровнять прическу?
Эван указал рукой на Вик, задумчиво рассматривающую парикмахерскую – в этом царстве огромных зеркал, кресел на крутящемся основании, сияющего металла отделки стен, ножниц, удушающего аромата одеколона и помады для волос она никогда не была:
– Моя жена, нера Ренар хотела бы подстричься, нер Фонтен.
Тот слишком утрированно всплеснул руками:
– Прошу прощения, но магическое вытягивание волос не проводим. Могу рекомендовать один замечательный…
– Нет, – твердо сказал Эван. – Моя жена – констебль. Ей после выходного на службу.
Вик заставила себя улыбнуться:
– Нужна стрижка под шлем.
– Бокс или полубокс? – нер Фонтен обошел её по кругу: – впрочем, полубокс, как раз кончики волос будут эффектно смотреться – сохранится переход от красного к белому. Получится… Очаровательно. Баки оставим? Впрочем, о чем это я… Простите, никогда до этого не стриг женщин. – он вздохнул и указал на одно из глубоких кресел: – прошу, нера Ренар, сделаем все в лучшем виде, а вы, нер комиссар пока присаживайтесь. Или все же хотите освежить прическу?
Эван направился в кресло для посетителей и, открывая газету, ровно заметил:
– Пожалуй, не сейчас – зайду в начале седьмицы.
Вик видела, сидя в кресле, его внимательный взгляд, брошенный поверх газеты и отраженный в зеркале. Он старательно показывал ей, что строит как ни в чем не бывало планы, он не собирается прощаться, он не собирается сдаваться. Значит, и она сдаваться не будет! Надо собраться, надо снова пересмотреть все свои записи и… Завтра с новой силой за расследование – должен же Аранда вернуться из поездки. Ей еще надо с Абени встретиться и переговорить. Вдруг с ней она разговорится.
После парикмахерской, в которой нер Фонтен настоял на фиксограмме и просьбе украсить витрину снимком Вик, был магазин механитов – Эван купил новые часы для Вик, спокойно заказав из Ондура новую модификацию гогглов, взамен утерянным из-за Аранды. Их обещали доставить через две седьмицы, и это значило, что даже на дни после новолуния у Эвана есть планы.
Потом был ресторанчик, потом была набережная. Приближался закат, и Вик настояла на возвращении домой – Эвану надо было выехать из Аквилиты до темноты, чтобы не терять время на улочках города – светомаскировочный режим никто не отменял.
Дома романтические планы Эвана были грубо нарушены. Когда Эван помогал Вики переодеваться в домашнее, точнее он больше мешал, отвлекая поцелуями и будоражащими ласками, в холле первого этажа раздался звонок телефона. Запыхавшийся, бледный Поттер буквально влетел в спальню, где Эван как раз расшнуровывал корсет Вик, выцеловывая дорожку вдоль хрупких, выступающих позвонков.
– Неры… Нер… Неры… Чарльз Ренар говорит, что он душитель… Он…
Шнур в руках Эвана сгорел, опаляя кожу Вик. Металлические люверсы покорежило от жара – корсет осталось только выкинуть.
Эван рванул из спальни с непонятно кому адресованным: «Прости!»…
Вик спешно накинула на себя теплый домашний халат и понеслась вслед за Эваном. Пока она спускалась по лестнице, она слышала, как Эван громко, отрывисто напоминал Чарльзу:
– Сейчас полнолуние! Душитель убивал в новолуния. Ты не можешь им быть. Ты любишь Элайзу!.. Вы ждете ребенка, Чарльз!... Вспомни, как ты ждал этого момента, как ты хотел, чтобы у вас было дитя… Только не вешай трубку… Не отходи от телефона! Нерисса, это комиссар полиции Аквилиты – разорвете звонок, я вас найду и засужу за пособничество в убийстве! Чарльз!!! Не веришь мне – поговори с Вики. Ей ты веришь?
Он подозвал её рукой и, закрыв ладонью микрофон на телефонной трубке, прошептал:
– Дай мне полчаса! Умоляю, заболтай его, мне нужно полчаса!
Она с трудом проглотила болезненный, удушающий комок в горле:
– Х… Хорошо… – Вик взяла трубку и поздоровалась: – Это я, Чарли…
Эван, как был в рубашке и штанах, помчался на улицу, не захватив с собой даже пальто.
Откуда-то из Олфинбурга донесся растерянный голос брата:
– Хвостик… Я не могу… Я должен… Элайза, она что-то подозревает, она заперлась у себя в спальне, я должен…
Старательно твердо, хоть голос и пытался сорваться, она сказала очевидное:
– Чарльз, сейчас не новолуние. Ты меня слышишь?
Он горячечно, словно больной, шептал:
– Ты не представляешь, что шепчет луна, Вики… Я просто должен это сделать.
– Ты самый сильный и самый целеустремлённый человек, Чарли. Это не ты – тебя заставляют. А ты не убийца. Тебе же хватило сил телефонировать Эвану. Ты сильный, ты устоишь. Просто дыши. Вдох-выдох. Вспомни себя, прогони муть из головы. Просто дыши – ты не хочешь убивать, ты не убийца, Чарли. Я верю в тебя, я верю в Элайзу, я верю в вас, Чарли…
– Хвостик, прости, но ты ошибаешься…
Вик глотала слезы, кусала губы и снова и снова уговаривала брата, мысленно, совершенно отрешенно выставляя очередной счет эмпату: он и за это ответит. За растерянного Чарльза. За напуганную Элайзу. За его и её слезы. За тревогу и растерянность Эвана… За его побег в никуда. За все. Небеса, только бы она смогла бы отговорить Чарльза… Смерть Элайзы будет на её руках, если она не сможет его отговорить, не сможет убедить, что Чарльз – не Душитель.
Слова заканчивались. Она не находила других аргументов, повторяя вновь, что сейчас не новолуние… Чарльз всегда был непробиваемым, несгибаемым, четко знающим, что ждет от окружающих, и сейчас Вик не узнавала рыдающий голос на той стороне трубки. Это был совсем не её Чарльз. Гребанные белочки, чтобы это не значило – так ругался Кирк, и про эти слова сказал Эван, что их нельзя упоминать в приличном обществе, – она еще припомнит это Гордону!
– Хвостик, прости… – трубка упала куда-то на пол, и Вик из последний сил заорала:
– Нет, нет, нет! Чарли!!! Нет!!!
Крик эхом заметался в холле тут в Аквилите, а где-то там в Олфинбурге Чарльз шел убивать Элайзу…
Вик упала на колени, крича в трубку:
– Умоляю, нет! Чарли…
В ответ была тишина. Стук. Крик. Чьи-то стоны.
Вик закрыла глаза и разревелась – Эван не успел всего на один день… Он не успел. Опоздал. Эмпат их переиграл. Эван не успел приехать в Олфинбург…
Она рыдала, сидя на холодном полу, и не стеснялась слуг. Замер Стивен. Побелел Поттер. Прижала ладонь к губам Мегги.
Хлопнула дверь, и с улицы вернулся бледный, сжавший кулаки Эван. Он подошел ближе, садясь рядом с Вик и прижимая её к себе:
– Все наладится, все наладится, Вики…
Трубка, качающаяся на проводе, ожила:
– Это Янг… Эван? Виктория? Кто-нибудь меня слышит? Телефонная нерисса, кто вам дал разрешение прервать звонок?!
Эван взял трубку и отрывисто рявкнул:
– Роб, это Эван. Что случилось?
– Чарльз связан, Элайза жива. Чарльза…
– В психушку. Сам хватай Элайзу и вези куда глаза глядят – тебя не должны выследить, Роб. Я буду утром. Не будь один, тщательно проверяй все свои мысли и желания, все свои порывы – не позволяй никому влезть в твои мысли и эмоции. Никому не позволь убедить себя в том, что ты Душитель. Береги себя и Элайзу. Я приеду утром – продержись, друг. И спасибо, Роб. Спасибо за доверие.