Вик выскользнула из залы под подсказку Одли:
– По центральной лестнице в подвал. Там тебя проводит охрана…
***
Лера Бланш сидела на койке, укутавшись в плед и, кажется, дремала. Во всяком случае скрип открываемой решетки заставил её вздрогнуть и распрямить плечи:
– Констебль? Чем обязана? Вы решили все же выпустить моего мужа?
Вик зашла в тускло освещенную камеру, невольно вспоминая события прошлого года, когда Одли запер её в соседней камере. Тут так же воняло известью, влажным бельем и чем-то кислым, что давали на ужин задержанным. За спиной раздался лязг закрываемого замка. Даже зная, что она не задержанная, Вик стало не по себе - по коже все равно пронеслись мурашки испуга, а каково тут быть Бланш…
– Я хотела вам помочь…
Бланш поняла её, тут же возражая:
– В горничной не нуждаюсь. Тут… Спать противно. Надеюсь, в тюрьме не так. Или меня сразу повесят?
Вик поморщилась от слов леры Бланш:
– Вас не повесят.
– Почему? – не поняла женщина. Она смотрела на Вик снизу вверх и явно не понимала, где же ошиблась.
– Потому что вы не убивали фей с Оленьего острова. – По поводу неры Моро Вик еще не пришла к окончательному выводу, но даже если её убила Бланш – она тогда была безумна. За это её точно не повесят. Посадят или назначат лечение, впрочем, она его и так уже прошла.
Бланш закрыла глаза:
– Вы же умная женщина. Вы фея. Вы все должны сами понять! Я и так умираю. Мне остались жалкие луны, может, год. И я умру. Так какая разница, когда умирать? Сейчас или окончательно потеряв свою личность через луну-две-три… Какая разница?! Для меня… А для женщин всего света – это шанс на жизнь. Рауль спешил, он ошибался, он не думал, он хотел спасти меня. Он загнал себя. Он совершил ошибку. Надо дать ему шанс все исправить. Если меня не будет – у него будет много времени. Он сможет закончить лекарство, он найдет формулу, которая безопасна. Он мне обещал – он не бросит свои исследования. Может, чуть погорюет, и продолжит поиски – он мне обещал. Надо просто дать ему шанс. Надо дать ему время. Надо простить – гении тоже совершают ошибки, а я все равно умираю. Все равно ответственность лежит на мне – это я просила его найти лекарство. Я его торопила. Помогите мне, умоляю! Вы сами фея. Вы сами хотите жить.
– Бланш… Я постараюсь вам помочь. – честно сказала Вик. Откровения Бланш ей были отчаянно нужны.
Женщина открыла глаза и подалась вперед:
– Не мне помочь. Раулю помочь. Ему нужно время на доработку лекарства.
– Могу я присесть?
– Конечно.
Вик опустилась на жесткую койку:
– Бланш… Ответьте честно на мои вопросы. При мне нет фиксатора. Помогите мне разобраться.
Та устало посмотрела на Вик и все же согласилась:
– Спрашивайте.
– Костяные фигурки. Они управляют поведением женщин?
– Да. – кивнула Бланш. – Одна из таких сейчас вшита в меня.
Вик тут же утешила её:
– Ваша нерабочая. Смит изолирован от эфира, а других альбиносов у чернокнижника нет. – Она вздрогнула, понимая, что имел в виду Брендон под неприятностями! Только этого не хватало… Вик еле подавила желание бежать и предупреждать Брока.
Бланш еле смогла сказать – слова шелестели в воздухе, как крылья умирающей бабочки: чуть-чуть слышно на фоне обычных звуков в подвале – храп, чьи-то крики, стук шагов:
– Хорошо, если так. Я устала бояться, что меня сделают куклой. Это страшно – быть куклой. Рауль не скрывал от меня свои эксперименты. Я знала имена и адреса его пациенток. Я навещала некоторых… Тех, кто оказался на Оленьем и еще других… Я предупреждала о фигурках. Некоторые позволяли их инактивировать, потому что быть куклой – гадко.
– Ян Ми вы тоже инактивировали фигурку?
Бланш кинула на Вик тревожный взгляд, но все же ответила:
– Да. Не в последний приход. Незадолго до её смерти, точнее убийства. Рауль, к сожалению, убивал своими непроверенными лекарствами... Он не сильно ограничивал мою свободу. Он позволял мне гулять по городу вместе с зомби. К счастью, зомби легко управлять – они туповаты и забывают адреса и наносимые визиты.
Вик напомнила:
– Ян Ми вы навещали вместе с Раулем.
Бланш пошевелилась, вспоминая:
– Он нагнал меня уже у дома Ми. Пришлось идти с ним. Ми уже была мертва… Я тогда так устала от смертей, так устала от боли, от крови, от лжи… А его волновали только проклятые костяные фигурки! Ми лежала мертвая в крови, а он спешно раздевал её и проверял фигурку! Его волновало только это, а не то, что умерла моя подруга… Это ужасно – когда мужа волнуют только собственные эксперименты, а не жена и её переживания. Тогда во мне что-то перегорело. Я поняла, что за Ми он должен ответить, а полиция даже дело не возбудила.
– Это вы наняли кого-то делать надписи на стенах? – поняла Вик.
– Я хотела, чтобы полиция наконец-то зашевелилась. Я хотела, чтобы Рауля остановили – я тогда была не в себе и не понимала, чем это грозит. Я не понимала, что Рауля казнят за такое, и он не доделает лекарство. Я поняла это только сегодня, когда окончательно свихнулась. Когда оказалась одна в Аквилите.
– В Аквилите всего лишь светомаскировочный режим. Война идет.
Бланш вздрогнула, удивляясь:
– Война? С кем… Зачем… Впрочем, неважно. Я о ней не знала.
– Бланш… Вы не окончательно свихнулись сегодня. Вы сегодня выздоровели.
Она горько рассмеялась:
– Тогда мне это расплата за то, что торопила Рауля. Он должен жить, чтобы спасти всех. Понимаете? Он должен жить… Если он не будет жить – умрет слишком много женщин. Я расплачу́сь с богами за смерти тех женщин своей жизнью. Я расплачу́сь вместо него. Просто помогите мне, Виктория. Вы сами фея. Вы должны все понимать.
Вик встала:
– Я постараюсь. – Ей надо было спешить.
Она вышла в коридор – в соседнюю камеру как раз заводили двух понурых, избитых карфиан. Констебль, закрывая за Вик дверь в камеру, пояснил:
– Пьяная драка на улице. Жарковато начали отмечать конец войны.
Вик кивнула – она боялась, что причина совсем не в этом:
– Проводите меня, пожалуйста, в камеру нера Аранда.
– Конечно. – Констебль повел её чуть дальше по коридору: – Вам открыть или...?
– Нет, – Вик замерла перед решеткой, всматриваясь в Аранду и надеясь, что она сможет получить ответы или хотя бы увидит его реакцию. – Мне надо задать всего пару вопросов. Это я могу сделать и через решетку.
Лежащий на узкой, незаправленной койке мужчина, смотря в грязный, давно небеленый потолок, напомнил:
– Я не буду отвечать без адвоката.
Вик разрешила Аранде:
– Можете не отвечать. Мне все равно от вас не это нужно. – солгала она. – Я даже знаю, что вы завтра скажете на допросе. Вы вспомните Фишера и расскажете об альбиносах.
– Я не буду отвечать без адвоката.
– Костяные фигурки – гри-гри, да?
Аранда упрямо сказал в потолок:
– Я не буду отвечать вам без адвоката. Завтра он придет и заберет Золу – её перевезут в психиатрическую клинику в Арисе, а вам не поздоровится.
– Вы не знали, что это не гри-гри. Что фигурки – часть вольта. Вы думали, Бланш убивает, инактивируя гри-гри. Вы думали, что Бланш убийца.
Он резко сел на койке:
– Зола не убийца.
– Именно это я и сказала. Фигурки не гри-гри. Единственный гри-гри изготовил Дакарей, и вы его видели у его невесты, – Вик еще не выжила из ума, чтобы называть её имя – захочет, сам вспомнит. – А вас потом обманули. Фигурки – часть вольта.
Аранда прищурился, но промолчал. Вик решилась – она задала самый важный для себя вопрос:
– Кто Мудрый в вашем доме?
Аранда замер, а потом все же ответил:
– Мудрые не покидают Карфу. Без них род потеряет защиту.
Вик грустно улыбнулась и констатировала:
– Вы слишком белый для своей семьи. Вы слишком белый, чтобы вас посвящали в тайны рода. Даже Абени, при всей её незаконнорожденности, ближе роду, чем вы. Полагаю, примитивописи и прочему, что входит в колдовство Карфы, вас обучал Дакарей?