Он снял с себя мундир, бросил его на спинку высокого каминного кресла, стащил с плеч подтяжки, чтобы не давили, и сел в кресло. Спать в нем было не особо удобно, но не на кровать же опускаться. Может, вообще вернуться в гостиную и там попытаться устроиться на двух креслах?
Наверное, он все же сильно расшумелся – Элизабет пошевелилась, поворачиваясь к нему. Из-под одеяла показалось не только плечо, но и грудь, прикрытая изящным кружевом. Хорошо, что в спальне было темно, и рассмотреть что-либо не удавалось. Зато воображение разбушевалось не на шутку, словно он опять безусый юнец.
– Грег?
– Я, солнышко. – голос предательски сел. – Прости, не хотел будить.
– Ложись на кровать – в кресле спать неудобно. И да, я помню, что не обломится. – она натянула одеяло на себя и призналась, заставляя Грега вставать с кресла: – Мне так плохо…
Он опустился рядом с ней, осторожно гладя её руку поверх одеяла:
– Кто тебя обидел? Нера Аргайл? Я с ней поговорю…
Элизабет придвинулась к нему, прижимаясь и шепча куда-то в грудь:
– Это ничего не изменит. В любом случае, моя вина – это я остановилась у неё под другим именем. Понятно, что она меня выставила, как только узнала об обмане. – Её дыхание щекотало, будя ненужные желания, даже плотная ткань сорочки не спасала.
– А твоя компаньонка? – вспомнил Грег, заставляя свои мозги работать, а не отключаться в порыве ненужной Лиз страсти. Ей утешение требуется, а не проблемы в виде его желания.
– Я её вчера рассчитала – я же думала, что уеду… Прости, что пришла к тебе – было темно, я боялась, что не найду жилья.
– Маленькая моя… – он медленно погладил её по голове.
Она потерлась носом о его сорочку:
– Соблазнись, пожалуйста. Мне так плохо.
Гмм… Это было не то, что он хотел услышать сейчас. Ему собственных демонов хватало, убеждающих, что лера отдает себе отчет в том, что делает.
– Нет, Лиззи.
– Хорошо, – слишком спокойно сказала она, приподнимаясь на локте. – Тогда я сама тебя соблазню…
Она наклонилась за поцелуем, и Грег не смог не ответить.
***
Брендон положил телефонную трубку на рычаг и направился обратно в палату. Виктория – умная нера, она поймет его опасения. Сказать открыто он боялся – тут его могли подслушать не только телефонные нериссы. Санитары провезли мимо каталку, на которой лежал молодой карфианин. Говорят, в порту был пожар на каком-то из складов. Все может быть, но уж больно вовремя – как раз, когда Марк пришел в себя и стало ясно: он выжил.
У палаты замерла с подносом в руках молоденькая медсестра, пытаясь одной рукой открыть дверь. У неё не получалось, поднос угрожающе кренился, и Брендон ускорился, приглашающе распахивая перед ней дверь палату:
– Прошу!
Медсестра в далеко не белоснежной после тяжелого дня форме улыбнулась ему:
– Благодарю! – у неё были очаровательные губки, белоснежные зубы и вздернутый вверх носик: только соблазняйся, не робей! Брендон откровенно робел.
– Не за что! – отозвался он, подхватывая поднос с тарелкой овсяной каши и пустым чаем. – Я сам его покормлю, не беспокойтесь.
Его нервировали молодые девушки, игнорирующие его татуировки на лице. Чаще всего от него старались держаться подальше, а не призывно улыбаться и даже заигрывать. Это настораживало, как и смуглый, ближе к ирлеанскому цвет кожи. Это все неспроста! Он поставил поднос на тумбу у кровати – алые глаза из-под опущенных белоснежных ресниц внимательно отслеживали каждое его движение. Марк лежал смирно на спине – левый бок и левая рука были плотно забинтованы, как у мумии. Хирурги, вчера полдня штопавшие его, сказали, что закрыли все раны, оставалось ждать, когда все зарастет и восстановится. Марк почти не изменился – в стазисе нет затрат на дыхание и движение, так что он даже не похудел. Только чуть зарос белой щетиной, да волосы висели грязными сосульками – до душа ему еще не скоро добраться.
– Отцу Маркусу надо перекрыть капельницу, когда «Вита» закончится, – напомнила девушка. – Я…
Брендон заставил себя улыбнуться, алые искры эфира пронеслись по рунам на лице в качестве предупреждения:
– Я справлюсь. Я сам отключу капельницу и отнесу поднос с посудой обратно. Отдыхайте!
Девушка впервые погасила улыбку – не в ответ на пугающие руны, улыбка погасла на предложении «отдыхать»:
– Ах, если бы… Вы не представляете, сколько сегодня пострадавших доставили. Спасибо за помощь!
Брендон промолчал ей в спину, что количество пострадавших он прекрасно представляет – у него столько серебряных пуль с собой нет. Он плотно закрыл за медсестрой дверь и для надежности подпер стулом. Воспользоваться эфиром не решился – это могут счесть за предупреждение. Он вернулся к Марку, садясь на край кровати. Тот нагло закрыл глаза – сверхчеловек оказался запертым в ловушке собственного тела, и это ему откровенно не нравилось.
Брендон убрал зажим с капельницы, ускоряя ток лекарства.
– Потерпи, Марк, – предупредил он. – Будет чуть-чуть неприятно, зато быстро.
Белоснежные ресницы дрогнули, но только-то.
Брендон как ни в чем не бывало спросил:
– Есть будешь? Могу покормить. Каша не фонтан, зато горячая и сытная. Тебе необходимы силы.
Марк снова проигнорировал его – тяжко, наверное, быть обычным. Брендон поправил одеяло, спуская его ниже:
– Поговори со мной, Марк.
Это сработало – Марк резко открыл глаза, алые глаза зло сверкнули. Он приподнял правую руку вверх, показывая болтавшийся на запястье магблокиратор.
– Нет, – твердо сказал Брендон. – Я не сниму с тебя блокиратор, пока ты не поклянешься мне, что не будешь больше обращаться со мной, как с имуществом. Я не храмовое имущество. Я человек. Обещай не копаться в моих мозгах – я сниму с тебя блокиратор.
Марк гневно прищурился и снова затряс рукой.
Брендон поймал его за руку и аккуратно положил на одеяло:
– Поговори со мной. Язык тебе же для чего-то даден.
Рука снова взлетела вверх, почти к самому лицу Брендона.
– Нет, – снова повторил он. – Я не сниму его, пока ты не пообещаешь нормальные, партнерские отношения. Можно даже дружеские. Только учти: ты без спроса поковыряешься в моих мозгах – я без спроса поковыряюсь в твоем теле. Я же колдун! Понял?
Марк плотно сжал челюсти и закрыл глаза.
– Мааааарк… Не хочешь говорить – не говори, но поесть надо. У нас будет долгая и сложная ночь, уж поверь.
Тот молчал. Даже глаза не открыл. Брендон вздохнул, повозил ложкой в остывающей каше, даже чуть лизнул на пробу кашу:
– Вкусно. Марк… Поешь… Иначе я тебя голодным украду из госпиталя.
Алые глаза гневно посмотрели на Брендона.
– Поговори со мной! – вновь принялся настаивать тот. – Тебя славно подлатали. Нера Виктория – чудо, а карфианская магия Дакарея – вдвойне чудо. Поговори со мной.
Губы Марка дрогнули, скривились, а потом из него вырвался сип:
– Ссс… – Марк поперхнулся, замер, и Брендон сам подсказал:
– Сволочь – я понял.
– Ты… – Марк высунул язык и скосил глаза вниз – рассмотреть ничего не удавалось.
Брендон вздохнул:
– Небеса… Я же сказал: у тебя есть теперь язык! Виктория – чудо. Что неясного в моих словах, Марк? Поговори со мной. А еще лучше – поешь кашу.
– Ссссними бло…ки…ра…тор. – Марк замер от удивления, что снова способен членораздельно разговаривать.
– А! – криво улыбнулся Брендон. – Прости, ошибся. Но блокиратор все равно не сниму – ты слишком слаб, а я дорожу не только твоей жизнью, я еще и своей свободой дорожу. Обещай не залезать ко мне в голову, и я сниму магблокиратор, а пока веди себя хорошо и слушайся меня. Сегодня слушайся меня, хорошо?
Он заметил, что бутылка с лекарством опустела, и выдернул иглу из вены Марка.
– Давай-ка ты не будешь вредничать, и поешь.