Брок встал, шатаясь и на ходу стаскивая с себя теплый свитер, рубашку и фланелевую футболку. Он включил свет в огромной, уютной и прогретой ванной комнате, снял с себя брюки и замер, рассматривая себя. Псише у стены честно показало во весь рост худого, бледного доходягу в кальсонах, отцветавшего всеми цветами радуги – заработанные вчера гематомы добавляли новые узоры. Но не вид в зеркале поразил Брока – серебро не показывает потоки эфира. Брока поразила алая, несвойственного для эфира цвета паутина, как хищный цветок расцветавшая у него на груди. Проклятье! В смысле, проклятье, он словил проклятье! И корни проклятья уходили глубоко к сердцу, опутывая его так, что без остановки сердца и не выдрать.
– Пекло… Меня прокляли…
Брок нахмурился, без сил опускаясь на стул и продолжая рассматривать алую, пульсирующую в такт сердцу паутину.
Когда бы?! И как… Он не настолько в плохой форме, чтобы не заметить, как на него накладывают проклятье. Или… Именно в такой?
Он прикрыл глаза, откидываясь на спинку стула.
Утро – мимо, утром был только Эван, Николас и Джон. Им он доверял.
День – тоже мимо – Лео и Одли свои, они не предадут.
Вечер.
Вот он протягивает руку Ривзу… Вот их рукопожатие скрепляет Сноб, в смысле Гилл. И грудь прошивает болью. Зерно проклятья именно тогда передали? И кто? Ривз или Сноб? В смысле, Ривз или Гилл? Скорее, Ривз – тому было за что мстить. Одно унижение на набережной чего стоит, хотя Ривз тогда был так пьян, что вряд ли что-то запомнил. Это же надо так по-свински опуститься, и ведь как-то же дослужился до капитана…
Надо привести себя в порядок и что-то делать. Привычно мелькнула мысль: может ли он доверять Эвану? И ведь просили же – без неприятностей! Брок качнул головой – что-то с ним не так. Обычно он решал неприятности, а не приносил их.
Брок еле нашел в себе силы дойти до душа, стаскивая с себя кальсоны – все же надо привести себя в порядок.
Под горячими струями душа, обволакивающими тело и согревающими до самого нутра, стало чуть легче. Хотя бы боль в мышцах стала уходить. Брок быстро намылился, сцепив зубы – двигаться все равно было трудно. Он потер ладонью грудь – внезапно боль стала нарастать толчками, грозясь взорваться вместе с сердцем. Вот же, небеса и бездны пекла! Мелкая, мстительная тварь Ривз…
Паутина проклятья запульсировала быстрее, ноги ослабли, и Брок рухнул на пол, отшибая бок и хваля себя напоследок, что не воспользовался ванной – хоть не утонет. Впрочем, какая разница от чего он умрет – от проклятья или от утопления?
Сознание покинуло его.
Тугие струи воды били в лицо, унося прочь струйку крови, текшую изо рта Брока. Короткие белые волосы колыхались в воде почти в такт пульсу проклятья.
***
Утро Джона, теперь старшего лакея, было тоже то еще.
Утро Явления всегда тягучее и спокойное, как в единственный в луну выходной. Это день, когда хозяева всегда встают поздно, это день, когда можно поспать на два часа больше, чем обычно. Но именно сегодня выспаться не дали. Его в восемь утра разбудил новый младший лакей Стив. Он затряс Джона за плечо:
– Вставай! Проблемы! Пришли два офицера из Особого управления. Требуют Мюрая – говорят, что он кого-то убил с помощью проклятья. Некоего Ривза.
Джон резко сел в постели и замотал головой, прогоняя сонную хмарь:
– В дом пустил?
– Нет, конечно, – обиделся новенький лакей.
– Тогда иди и долго, крайне старательно объясняй им, что это дом уважаемого человека, и пустить их с парадного крыльца ты не в праве. А потом, когда зайдут с черного крыльца, так же долго объясняй, что без разрешения дворецкого ты их пустить в дом не можешь. Потом закроешь дверь – якобы пойдешь будить дворецкого. – Он встал и принялся спешно одеваться.
– А ты? – настороженно спросил Стив.
– А я будить хозяина, Мюрая и Поттера. И не бойся – Поттер тут же спустится к тебе и поможет. Все, иди…
Стив обернулся в дверях:
– Странная последовательность, тебе не кажется?
– Правильная последовательность, принятая в этом доме. Хозяин всегда все должен узнавать первым. – отрезал Джон.
***
Утро Эвана редко когда протекало по плану. Он надеялся проснуться в девять, позавтракать с семьей и выйти на улицу, чтобы присоединиться к Общей молитве. Как всегда, не получилось. Он впервые в жизни проснулся в собственной постели названный чужим именем. Причем мужским. Нет, с ним бывало – путал имена девиц, когда был молодым идиотом, но чтобы Вик пошла по его стопам…
– Я Эвааа… – недоговорил он – до него дошло, что что-то случилось с Броком. Эван резко сел в постели.
– Брок… – шепотом повторила Вик, вспоминая, что Полин спит вместе с ними в постели. – С ним что-то не то.
Эван вздрогнул и тоже прошептал:
– Что в этот раз?
– Не знаю, – честно сказала встревоженная Вик, и Эван, даже не надевая халат, в одной ночной сорочке, бросился в комнаты Брока.
Вик спустила ноги на пол, посмотрела на левую, все так же замотанную в бинты ногу и заставила себя встать – с Броком творилось что-то страшное и непонятное. Сердце просто заходилось от боли, еще далекой, но такой сильной.
Вик удалось сохранить равновесие, стоя на двух ногах, хоть левая и оставалась почти полностью бесчувственной, и Вик осторожно сделала шаг. Потом еще и еще, хватаясь за столбики кровати, за стул, за стены, за дверь – лишь бы дойти. Хорошо, что спальня Брока рядом – прямо напротив их двери.
В комнате Брока уже был Поттер, который собственноручно расправлял кровать, скидывая грязную одежду Брока на пол.
Эван вынес из ванной комнаты нагого, мокрого, бледного в синеву Брока. Вик, старательно намечая себе путь до кровати, чтобы всегда иметь под рукой опоры, пыталась понять – дышит ли Брок. Выглядел он, словно первый день из подвалов Особого отдела.
Эван, укладывая Брока в кровать, обернулся к Вик:
– Солнышко, тут зрелище не для твоих…
Она отмахнулась, хромая к кровати и надеясь, что левая нога не подведет:
– Я уже видела голых мужчин.
– Вообще-то я имел в виду проклятье, Вик… – Эван укрыл Брока одеялом по грудь, оставляя на виду алую, пульсирующую паутину проклятья, а потом пришел на помощь жене, помогая ей дойти до кровати и сесть на неё.
Брок, не открывая глаз, прошептал:
– То есть… Мужская застенчивость… Уже отсутствует… Как факт?
– Молчи, сейчас совсем не до того, – пробормотал Эван, склоняясь над Броком и пытаясь распутать плетение проклятья. Оно не поддавалось, заставляя Брока шипеть от боли при каждой попытке прикоснуться к нитям. «И в центр проклятья эфиром не ударишь», – подумала Вик, ведь в центре было еще бьющееся сердца Брока. Она осторожно взяла мужчину за руку, пытаясь облегчить его состояние, и почувствовала, как проклятье стало хищно и крайне болезненно принюхиваться к ней. Вик вздрогнула от осознания: общий эфир! Общий эфир – вот объяснение того, что алая паутина медленно потекла по левой руке Брока в сторону Вик. Эван, бросивший косой взгляд на неё, кажется, заметил это. И… тоже понял причину.
В спальню вошел Джон – образцовый, невозмутимый лакей принес халаты для Эвана и Вик.
– Неры, прошу, накиньте.
Поттер цепко осмотрел лакея и спросил:
– Джон, что происходит?
Тот быстро доложил:
– Пришли офицеры из Особого отдела. Их встретил Стивен. Я как раз хотел вас будить, когда обнаружил, что вы уже встали…
Поттер пояснил для Эвана и Вик:
– Я проснулся от звука падения, и сразу же пошел выяснять, что случилось, неры… – он посмотрел на склонившегося над Броком Эвана и пододвинул ему ближайший стул: – Присаживайтесь, нер Ренар.
Эван, не отвлекаясь от Брока, спросил:
– Джон, что хотят офицеры?
Лакей отчитался:
– Они хотят допросить нера Мюрая. Утверждают, что нер Мюрай подозревается в убийстве лера Ривза с помощью проклятья.