Она глупо улыбнулась, вспоминая, что так и не успела подстричься:
– Я… Я линяла белка, да?
– Ты самая храбрая белочка, что я знаю. – Дрейк кому-то кивнул, и её снова со спины обняли и словно ребенка повели прочь. Правда, перед этим Дрейк сам аккуратно разжал её сведенные судорогой пальцы, вцепившиеся в ладонь Маркуса. Там тоже вскипал багровый, глубокий ожог – поток эфира, лившийся из Вик в Маркуса был чрезвычайно мощным. Настолько, что мужскую костяную фигурку сожгло, пеплом марая сорочку и корсет. Только это Вик обнаружит уже дома.
У Вик, которой уже не нужно было быть сильной, закончились силы, и она позволила делать с собой все, что хотели доктора и усталые, слишком серьезные медсестры. Ей помогли стащить пальто и жакет, уложили на кушетку, разрезали рукав блузки, что-то вкололи, что-то стали расспрашивать – Вик было все равно. Даже когда принялись шить рану, а не заживлять при помощи магии. Она смотрела все так же в бок, где на операционном столе, почти на животе, чтобы получить доступ к ранам на спине, лежал бледный Маркус. Бедняга наркотизатор то и дело присаживался на корточки, заглядывая в лицо инквизитора снизу вверх и что-то прикладывая к его рту. Воняло чем-то едким, и хотелось спать. Только расслабляться нельзя – в госпитале, Вик помнила, мест нет, да и нельзя упускать шанс – надо поговорить с Гиллом, внезапно перешедшим на ты. Так бывает, когда пугаешься – творишь и говоришь что-то недопустимое. Главное, чтобы извиняться не стал. Вик уже поняла, что Гилл и Маркус не враги.
Ей снова сунули под нос ватку с нашатырем, зажали в ладони, уговаривая оставить на всякий случай и вывели из операционной – дел было много, палат не было, а понаблюдать за её состоянием надо было. Вик была не против задержаться в госпитале даже в коридоре. Она хотела знать, чем закончится операция у отца Маркуса. Да и до дома, хоть и было близко, не больше четверти часа пешком, но сейчас для Вик это было непреодолимое расстояние.
Гилл безучастно сидел в коридоре. Ему уже обработали раны, удалив осколки. Он сам заживил повреждения эфиром. Он попытался встать, когда Вики подошла к нему, но она еле пробормотала:
– Сидите… К демонам этикет, когда сил нет…
– Как… Марк? – Гилл еле выговорил. Его голос заглушали стоны из ближайших палат. Невыносимо пахло болью, смертью и лекарствами.
– Жив. Я уходила – он был жив. – Вик буквально рухнула без сил на скамью, благодаря небеса, что сегодня надела простой укороченный корсет, в котором можно было сидеть. – Сказали, что операция будет долгой. Не меньше четырех, а то и восьми часов. Очень много задетых органов. Дрейк обещал…
Гилл переспросил – его выпихнули из операционной гораздо раньше Вик:
– Адер Дрейк?
– Он… – подтвердила Вик. – Он обещал, что не отпустит Маркуса. Марка, – поправилась она, вспоминая, что Гилл называл его именно так. – Оперирующий хирург сказал, что совершенно бессмысленно умирать на операционном столе, когда добрался до него живым с несовместимыми для жизни травмами.
– Так и сказал? – бледно улыбнулся Гилл, поправляя на себе футболку с коротким рукавом – сорочке и пиджаку не повезло в сражении с медицинскими ножницами.
– Так и сказал…
Он вспомнил о приличиях и извинился:
– Простите за мой внешний вид.
– Вам не за что извиняться, – сил говорить не было, но надо, надо – проклятый этикет, проклятая Тальма!
– Я почти в нижнем белье перед вами…
Вик прошептала, закрывая бессильно глаза – мимо прокатили каталку с телом, полностью укрытым белой простыней, словно смерть напоминала, что она рядом и никуда не уйдет:
– Главное, что живой. Остальное, поверьте, такая мелочь.
Гилл, вот же воспитание леров, тут же вспомнил, что он мужчина, и что его обязанность заботиться о нерах:
– Вам что-нибудь принести? Может, вызвать паромобиль? Или телефонировать мужу, чтобы он вас забрал?
Вик устало приоткрыла один глаз:
– Я останусь тут.
– Вы уверены? Может, тогда позволите подлечить вас?
Она без слов протянула ему правую, забинтованную руку:
– Буду премного вам благодарна. Мне завтра на дежурство с утра, я думала, что опять не выйду на службу.
Мужчина улыбнулся:
– Рану я залечу, но вряд ли ваш муж разрешит вам завтра выйти на службу – кровопотерю я вам не возмещу. Потерпите пару дней – как раз седьмица закончится, будет выходной день, после него и вернетесь.
Вик просто снова закрыла глаза, не собираясь ничего объяснять: Гилл – мужчина, он ничего не поймет. Чужой эфир бодрящей волной промчался через неё, возвращая силы и усмиряя тупую боль в руке.
– Вот так, Виктория. Это все, что я могу сделать. Может, все же вызвать мотор?
Она призналась, выпрямляясь и открывая глаза:
– Я хочу дождаться конца операции.
– Мне казалось, что вы недолюбливаете Марка.
– Я не обязана его любить, но я его уважаю, как человека.
Гилл отпустил её руку:
– А я… Я… Небеса, только бы он жил. Насколько я его люблю, как друга, настолько и ненавижу как человека. Но не он, вот отнюдь не он должен был там так пострадать. Не он. Это я должен был там лечь. Аквилита всегда забирает Эвироков.
– Это она по глупости. И Гилл…
Он представился:
– Кайл.
Вик твердо сказала – этот скорбный тон и страдания по чести она уже видела у Брока:
– Кайл, не вам решать, кто должен там был погибнуть.
– Марк – сверхчеловек, вы же понимаете. Такие, как он, вершат историю, такие как он…
Она оборвала его – подобные разглагольствования она терпеть не могла:
– Сверхлюдей не существует! Это выдумка, как и выдумка про недорасы карфиан и ренальцев. Люди равны.
Гилл развернулся к ней на скамье, всматриваясь в лицо – Вик оставалось надеяться, что медсестры смыли с него всю кровь:
– Вы говорите прямо как Марк.
– Значит, возможно, мы еще станем с ним друзьями. – Это уже не казалось Вик странным. Она дружила с Дрейком, так почему с этим инквизитором она не найдет общий язык? У них по крайней мере один подход к пыткам и преступлениям.
– Если он выживет.
– Он выживет. – уверенно сказала Вик. Иначе и быть не может. Боги же позволили довести его живым до госпиталя. Тут Дрейк, он обещал не отпустить. – Кайл, хочу предупредить вас: думайте, что говорите – не наговорите под впечатлением от взрыва то, о чем потом будете жалеть.
– У меня так почти не бывает. – признался мужчина. Вик смотрела на него так недоверчиво, что он пояснил: – Потому что потом приходит Марк, и все всё забывают. Ненавижу его за это. Кстати, при всем желании не могу наговорить чего-то опасного – Марк мне вчера снова правил память. Из-за него я Олфинбурге славлюсь, как ветренный и забывчивый человек – Марк вечно копается в моей памяти, как у себя дома. А вы говорите – он не сверхчеловек.
– Благими намерениями вымощены дороги прочь от богов – в пекло и одиночество. Так бывает. Марк – обычный человек, иначе он бы так с вами не ошибался. Может… Поговорим?
– Давайте я принесу нам чего-нибудь. Должен же быть тут чай или хотя бы кофе… Хоть что-то. Мне кажется, на площади перед госпиталем были торговцы.
– Давайте я, как наименее пострадавшая…
Гилл встал, опережая её:
– И все же. Мужчины изначально создавались для охоты.
– Удачной охоты, Кайл. – смирилась Вик – нравы Тальмы из некоторых каленым железом не вытравить.
– Спасибо…
Глава 37 Серьезный разговор
Вик старательно собиралась с мыслями. Со стольким надо разобраться! Надо разговорить Гилла, надо понять, что в неё вложил Маркус, уверенный в своей скорой смерти, надо разобраться в деле чернокнижника, но сперва надо телефонировать Эвану – он волнуется за неё. Вик попыталась вспомнить, что случилось с её сумочкой и зонтом-тростью, с которыми она, как любая тальмийская нера, никогда не расставалась… В паромобиле их точно не было, значит, она их потеряла у инквизиции. Интересно, какой тут процент возврата найденного имущества? В сумочке не было большой суммы денег, зато там были документы. Будет жалко, если они пропадут – восстанавливать их будет сложно. Вик на всякий случай проверила карманы юбки – знала, что никогда не кладет мелочь туда, но иногда же случаются чудеса… Карманы были девственно пусты. Даже платок остался у Брока. Значит, придется просить Гилла помочь с мелочью, чтобы телефонировать домой – Поттеру будет проще из дома найти Эвана, тот мог выехать на место взрыва – Эван из тех, кто не умеет отсиживаться в кабинете, действуя вопреки всем должностным инструкциям.