Брок возмутился:
– Это бывает только в одном случае – если девушку опозорили, если её обесчестили и вдобавок разболтали.
Дрейк горько сказал – кажется, он искренне переживал за Клер:
– Видите, вы все сами понимаете. Вы знаете, как живет высший свет. Лера де Бернье официально мертва, так что все её проблемы ушли в прошлое… Король сдержал слово, даря ей новую жизнь.
Брок оборвал его – злость снова захлестнула его: привычная ситуация – «нерисса и дракон»:
– Лера де Бернье жива – я её видел не далее как три часа пополудни. И она до сих пор моя невеста. Спасибо за помощь, за недомолвки, с остальным я разберусь сам.
– Будьте снисходительны, нер Мюрай. И будьте деликатны – Клер и так досталось от общества. Прошу, не будьте закостенелы в своих взглядах.
– Адер Дрейк, это только мне теперь решать. И раз уж заговорили о внезапно оживших… Альк, мальчик-сирота из цирка «Огней Аны» тоже жив – вот совпадение! А Азуле осужден за его убийство. Ничего не хотите сказать, адер Дрейк?
Инквизитор резко выпрямился и сурово сказал:
– Вы обознались.
– Я видел Алька! – возразил Брок – снова тоже самое… Только теперь дракон от храма! И совсем не нерисса, а тварь, попытавшаяся убить ребенка. Только попытавшаяся, а не реальный убийца – для закона это важно. Азуле заслужил другой приговор. – Видел и когда Алька признали мертвым, и когда он воровал ваши леденцы.
– Азуле убил его, – принялся настаивать адер. Видимо, от усталости он забыл главное оправдание всего и всея: «Во имя храма!»
– Альк жив, значит, Азуле не убийца. Не вы дали жизнь, не вам и забирать.
– Альку дал жизнь я. И знаете, почему? Потому что Азуле убил его. Азуле заслужил…
Брок оборвал его:
– …не по светскому закону, адер Дрейк. У нас есть только закон, и играть им – последнее дело.
Дрейк сказал тихо, но решительности в его усталом голосе хватало:
– Я не позволю закону арестовать Алька. Он мертв, и закон не заставит его отвечать за давку на площади Танцующих струй. Во имя храма! Алька-акробата нет в живых. Моего воспитанника Алька вы не получите. Во имя храма вам придется закрыть на это глаза.
Брок выдохнул – Дрейк вспомнил все же свой главный аргумент. У Брока был только один шанс достучаться до адера, спасая Азуле – тот тварь, но смерти не заслужившая тварь:
– Вы плохо знаете законы Тальмы. В Аквилите уголовное наказание с восьми лет, как и в Вернии. В Тальме – с десяти. И это выгодно отличает Тальму от законов Аквилиты и Вернии. Ваше незнание закона и попытка спасти Алька привели только к одному – Азуле вместо каторги получил высшую меру.
– Нер Мюрай…
Брок, устав бороться с упрямым адером, просто сказал:
– Бумагу о том, что Альку удалось выйти из стазиса, могли потерять – в те дни в полиции творилось демон-знает-что… Просто напишите её задним числом – мы повинимся и «найдем» её. Не привыкать. Зато это спасет жизнь Азуле, пусть и никчемную с вашей точки зрения. Честь имею, – сказал на прощание Брок, забывшись – он увидел Вик в сопровождении Стивена: кажется, он приехал сюда за ними. Во всяком случае, Броку хотелось надеяться, что он приехал на паромобиле или вызвал мотор. Идти домой в полной темноте не хотелось – он сегодня почти всю Аквилиту отмахал на ногах, а Вик еще и пострадала при взрыве…
Он пошел прочь, провожаемый усталым и озадаченным взглядом адера Дрейка. Сейчас у Брока даже сожаление прошло, осталась лишь робкая надежда, что адер все же поступит правильно. Азуле тварь, но закон есть закон.
Глава 39 Неверие в идеалы
Кайла Вик нашла в коридоре, мужчина устало сидел на госпитальной скамье, явно собираясь с силами под дверьми одной из палат.
Вик подошла к нему и тихо спросила – боялась, что может отвлечь от медитации, или чем там Кайл занимался:
– Прости, я могу присесть?
Кайл тут же открыл глаза и подвинулся на узкой, неудобной скамье:
– Присаживайся, Вик. Что-то случилось?
Она присела рядом – рука мужчины тут же поймала её ладонь и согрела эфиром, снова придавая сил. Кайл был отзывчивый и щедрый, и болью в сердце отозвалась мысль Вик о Блеке или даже Фейне – какими они были до Аквилиты и ужасного эксперимента, которому они тут подверглись? Может, Блек, действительно, был настоящим на Оленьем острове, когда помогал ей? А Фейн? Каким был он до того, как все затмила жажда денег? А… Шекли? Где вообще и, главное, как искать эмпата? В голове снова взорвались болью мысли Марка, вложенные в нее. Болезненным калейдоскопом промчались перед глазами руны, точнее примитивопись, чьи-то пальцы, рисующие на шее младенца печать, рисунок паутины проклятья, вложенный в конверт – Эван тоже, как и Марк, зарисовал проклятье Ривза и отправил в Олфинбург в маготделение полиции в надежде, что плетения опознают. Картинки ускорились, и Вик уже не могла толком рассмотреть их – какой-то механит, заводские цеха, летящие вдаль дирижабли, штольни с потенцитом, Брок, Шекли, незнакомое лицо альбиноса, парень-блондин с татуировками, вольт, картинка с какой-то куклой и совсем уже непонятное и неразличимое – казалось, что Марк в нее если не всю свою жизнь, то половину точно попытался впихнуть.
Вик собралась с силами и сказала:
– Операцию закончили раньше, чем планировали. Марка погрузили в стазис. Состояние тяжелое, нужна кровь для переливания, будут собирать…
Лицо Кайла на миг скривилось в гримасе горя, но он собрался с силами и улыбнулся – настоящий офицер и лер, которыми так славна Тальма:
– Спасибо за вести. Тебе вызвать мотор?
– За мной пришел Брок – он проводит меня.
– Как скажешь. Тогда…
Вик оборвала его прежде, чем он сказал «до свидания!»:
– У меня к тебе пара вопросов – сразу не сообразила…
Кайл чуть склонил голову вниз, переплетая свои пальцы в замок, словно ждал новой порции неприятных открытий о самом себе:
– Задавай.
Вик решительно спросила – все же пока в живого Ривза верила только она, даже Эван сомневался:
– Какие планы у Марка были на Ривза? Что теперь ждет Тони?
– Прости, что? – на лице Кайла застыло неподдельное удивление – он даже брови приподнял от неожиданности. Обидно, что Марк или вычистил это из памяти друга, или вообще не поделился планами.
Вик уточнила:
– Что теперь будет делать Тони, пока Марк на лечении? Лечение будет длительным. Вряд ли отцу Корнелию понравится пребывание Ривза в инквизиции.
Задавать, что ждет Блека, бесполезно – это решит суд. Суд, не знающий, что лер действовал под принуждением… И вот как его спасать? Как ему вообще помогать, ведь Брок это может принять за предательство.
Кайл недоверчиво сказал, сжимая и разжимая пальцы:
– Ты так говоришь, словно Тони жив.
– Он жив.
Мужчина медленно отрицательно качнул головой – он привык не доверять своим воспоминаниям:
– Я помню, что он умер. Он умер от проклятья, Вик.
Она продолжила настаивать:
– Он жив, Кайл.
– Откуда такая уверенность? Ты что-то смогла прочитать из мыслей Марка?
– Нет. Я знаю, что Тони жив, потому что ты офицер и лер.
– И как это связано…? – обиженно, одним уголком рта улыбнулся Кайл. Он напомнил совершенно напрасно – Вик это не забыла: – Марк тогда еще не проводил мне чистку. Я был тварью, Вик. Я вполне это осознаю. Как осознает Блек. Вот по поводу Фейна я не уверен – способен ли он осознавать.
– Ты офицер и лер! – твердо сказала Вик. – Давай зайдем с другой стороны…
– Давай, – покладисто согласился Кайл. Было видно, что он пытается все вспомнить, осознать и понять, как Вик пришла к таким ошеломительным выводам. Пока у него получалось плохо.
Вик повторилась:
– Я помню про чистку. Так что… Надеюсь, что Марк не все смог предусмотреть.
– Ты слишком плохо о нем думаешь. Или хорошо – смотря как подумать.
Она принялась забрасывать Кайла простыми вопросами:
– Кайл, когда ты обнаружил на себе проклятье?
– Еще на ужине в мэрии. А что?
– Когда связал его с Ривзом?