Опять меня не туда потянуло. Какие к ипеням собачьим генсеки?! На фига их критиковать вместе с продажной Ельцинско-Горбачевской хунтой?! Бли-ин… щас башка расколется на части! Это сколько же всякого противоречивого мусора в голове аборигена!
С трудом оторвал будто приклеенные к рулю руки и поднес их ближе к глазам. Что это со мной? Пейзаж за окном различаю вполне нормально, а кисти рук вижу мутными пятнами. Непонятно.
На автомате залез в бардачок, извлек оттуда очечник, привычным движением большого пальца откинул крышку футляра и натянул на нос очки с толстенными линзами. Тут же за пределами автомобиля все расплылось словно в тумане, зато предметы, расположенные на расстоянии вытянутой руки, приобрели четкость очертаний и цветовую насыщенность.
Черт, что это за пятна и морщины на коже рук? Пальцы узловатые, суставы распухшие. Ногти не ухоженные с траурной каймой под ногтевыми пластинами. Сами пластины какие-то волнистые шероховатые. Чтобы увидеть отражение физиономии, пришлось слегка подкорректировать положение зеркала заднего обзора. Млин… лучше бы я этого не делал! Из небольшой рамки со скругленными краями на меня смотрело через толстенные стекла очков лицо весьма и весьма пожилого человека. Лишь теперь до моего сознания дошло, что я и есть этот седобородый старикашка с изборожденным глубокими морщинами лицом и кожей покрытой россыпями коричневых пятен самой разной насыщенности, а еще полудюжиной ороговевших наростов на щеках лбу и носу, весьма неэстетичного вида. Борода, усы и бакенбарды густые ухоженные благообразного серебристого цвета. Волосы на голове того же оттенка, вот только осталось их там не очень много — на самой макушке редкий пучок и немногим гуще по периферии тыловой части черепа. Голубые блеклые глаза кажутся через толстые стекла очков ненормально большими.
«Божий одуванчик», неожиданно всплыло в голове забавное определение.
Полюбовавшись с минуту своим новым обликом, я в полном бессилии откинулся на мягкую спинку водительского кресла. Это что же получается, Исидор Каменский-Драконолуп кардинально ошибался, предположив что перенос мага в иную реальность по его схеме произойдет на материальном уровне. Все оказалось намного замысловатее. Интересно, что стало с моей материальной оболочкой, моими доспехами, оружием и внепространственным хранилищем?
Попытка добраться до запасенных вещичек, не увенчалась успехом. И вообще, привычных магических токов вокруг не ощущалось, также, как и внутри моей новой материальной оболочки. Ёперный театр! Что за х…ня?! Попытался создать хотя бы самое элементарное заклинание «Светоч», не прокатило. Зато накатило осознание того, что я — величайший некромант Тантора Илем Этанарский заперт в немощном теле старика, стоящего одной ногой с могиле, и ничего с этим поделать не могу, во всяком случае, до тех пор, пока не доберусь до какого-нибудь пусть самого мизерного источника Силы. А коль не доберусь?
От осознанья столь неутешительного факта мне стало дурно. Вновь помутнело в голове.
Чтобы хоть как-то прийти в себя закрыл глаза и попытался провалиться в спасительный Астрал.
Не получилось. Из расслабленного состояния меня вывел стук чем-то твердым в боковое стекло и громкий мужской голос:
— Трофим Афанасич, живой?!
Хочешь — не хочешь, пришлось открывать глаза. Рядом с автомобилем маячила чья-то расплывчатая фигура.
— Черт! — наконец сообразил, из-за чего не могу рассмотреть подошедшего к автомобилю человека, и содрал с носа очки. Резкость тут же наладилась, и я узнал стоящего у водительской дверцы соседа по поселку, проживающего с женой и тремя детьми в двухэтажном кирпичном коттедже в паре домов от моего. — Серёга… Игнатьев, ты что ли?
Несмотря на мой слабый голос, мужчина меня услышал через распахнутую настежь форточку.
— Я, я это, дед — Серега. Сам как? Дверь разблокируй, не могу открыть.
Отжал ручку блокиратора дверного замка, распахнул водительскую дверцу и только сейчас заметил, что моё транспортное средство улетело с дороги на обочину и в данный момент стоит едва ли не впритык к толстенному березовому стволу с приличным креном на правую сторону. Чуть выше скорость, и контакт бампера с прочной деревяшкой грозил для «Москвича» и его водителя непредсказуемыми последствиями. Вот же щучий потрох! Свезло, однако. Могло получиться так, что деда Трофима на белом свете уже и не было бы.