— Мне не нравится, как он дышит, — сказал Билль дрожащим голосом.
— Вы всегда были щепетильны, Билль — сказал кок, который сочувственно опустился на нижнюю ступеньку своего трапа. — Будь я на вашем месте…
Он не посмел продолжать: сверху послышались шаги и голос штурмана; пока старый Томас поспешно тушил лампу, голова штурмана просунулась в люк, и знакомый голос прогремел: «вставать».
— Что мы будем делать с этим? — спросил Тед, когда штурман удалился.
— С ним, Тед, — поправил нервно Билль. — Он жив, как быть следует.
— Если мы спустим его на берег, и он умрет, — сказал старый Томас, — то кой-кому выйдут неприятности. Лучше оставим его здесь, а коли он помер, то мы знать ничего не знаем.
Матросы побежали на палубу, а Билль, выходя из бака последним, подложил под голову солдата сапог. Десять минут спустя, они уже были в море и, сюя на палубе, где их никто не мог слышать, боязливым шопотом обсуждали положение.
За завтраком, когда морс чертовски бесилось вокруг пловучего маяка «Нор», темный брошенный на полу предмет, хрипло дышавший, поднял с сапога отяжелевшую голову и, крепко сжав губы, с удивлением обводил вокруг стеклянными глазами.
— Что хорошего, товарищ? — сказал Билль в восторге. — Как дела?
— Где я? — слабым голосом спросил Прайвэт Гарри Блисс.
— Бриг «Тритон», — сказал Билль; — порт следования Бистермут.
— Ладно, чорт меня побери. Что это за чудеса! Откройте окно, здесь немножко душно. Кто привел меня сюда?
— Вы пришли ко мне в гости ночью, — сказал Коб; — и, должно быть, упали; потом вы засветили Биллю в глаз, а мне в скулу.
Мистер Блисс, чувствуя себя еще очень усталым и томным, уставился на Билля и, критически скользнув по его глазу, предъявленному ему дли ревизии, направил свои взоры на скулу Боба.
— Я как чорт, когда выпью, — сказал он с видимым удовлетворением. — Ладно, мне нужно на берег; засадят меня под арест за это, как пить дать.
Он вскарабкался по трапу, торопливо пошатываясь, вылез на палубу и подошел к борту. Вид здымающихся волн вызывал у него головокружение, и он охотнее останавливал взгляд на тонкой полоске берега, уходящего в даль.
Испуганный штурман, стоивший у руля, окликнул его, но он не дал никакого ответа. Маленькая рыбачья лодка так подскочила в этот момент, что у бедняги сделался приступ морской болезни, и он со стоном закрыл глаза. Шкипер, разбуженный окриком штурмана, поднялся наверх и, подойдя к солдату, положил свою тяжелую руку ему на плечо.
— Что вы делаете на этом судне? — спросил он сурово.
— Плыву, — томно ответил Прайвэт Блисс; — снимите свою лапу с моего мундира, вы его попортите.
Он позорно вцепился в борт, и предоставил шкиперу спрашивать объяснений у команды. Команда ничего знать не знала и уверяла, что он, должно быть, сам забрался на пустую койку; шкипер грубо указал, что здесь нет никаких пустых коек, на что Билль возразил, что он не лежал на своей койке прошлую ночь, а заснул, сидя на ящике, и повредил себе глаз об угол койки по этому случаю. В удостоверение чего он предъявил свой глаз.
— Послушайте, старина, — сказал Прайвэт Блисс, которому вдруг стало лучше. Он повернулся и шлепнул шкипера по спине. — Поверните немного влево и спустите меня на берег, хорошо?
— Вы сойдете на берег в Бистермуте, — сказал шкипер, оскалив зубы. — Вы дезертир, вот кто вы такой, и я приму меры, чтобы о вас позаботились.
— Вы спустите меня сейчас же! — заорал Прайвэт Блисс, замечательно подражая голосу фельдфебеля на парадах.
— Вылезайте и идите, — презрительно бросил через плечо шкипер, готовый удалиться.
— Стоите, — сказал мистер Блисс, расстегивая свой пояс, — подержите кто-нибудь мой мундир. Я его проучу.
Прежде, чем остолбеневшая команда могла предупредить его, он бросил свой мундир на руки Биллю и последовал за командиром «Тритона». Как легкий боец, он пользовался недурной репутацией на гимнастической площадке и в последовавшем — к сожалению, слишком кратком — состязании обнаружил тонкое искусство и такое знание анатомии, от которого шкипера не оберег даже его портной.
Когда шкипер поднялся на ноги при помощи Теда и увидел своего противника, бившегося в руках матросов, его ярость была ужасна. Здоровые мужчины вздрагивали от его ругательств, но только не не мистер Блисс. Именуя шкипера «бакенбардами», он приглашал его отогнать матросов и подойти поближе, тщетно стараясь добраться до него, насколько позволяли две пары загорелых рук, обхвативших солдата поперек туловища.
— Вот, — сказал горько шкипер, оборачиваясь к штурману, — вот что вам и мне приходится платить за удовольствие. Теперь я уж не выпущу вас, голубчик, даже за пятифунтовый: билет. Дезертир, вот вы кто!