Стараясь не скрипеть, я нажал на ручку белой межкомнатной двери и медленно открыл ее. За ней оказался темный коридор с отошедшими местами от стен виниловыми обоями, выложенный серым ковролином. Он упирался в маленькую прихожую с зеркалом и прибитой к стене пустой вешалкой. В старой деревянной входной двери торчал ключ.
Что там за ней? Почему-то мне показалось, что, скорее всего, за ней окажется такой же унылый коридор, в котором я блуждал полчаса назад. От одной мысли об этом сердце тоскливо сжалось. Где вообще тот фэнтезийный сеттинг, о котором говорил Грановский? Это что, все? Какая-то игра, при всей крутости эффектов, очень уж недоделанная.
— Настя, что там за дверью? — спросил я. — Такой же коридор?
Тишина. Так и должно быть? Она говорила, что будет меня слышать во время теста. Но не обещала, что будет отвечать.
— Настя, мне нужно понимать, что все идет по плану, — сказал я, стараясь делать вид, что мне совсем не страшно. — Скажи, что-нибудь.
Молчание. Тихонько треснул паркет под моим ботинком. Может быть, сломалась связь? Но они, наверное, уже прекратили бы тестирование в таком случае. Или нет?
Я подошел к двери и повернул ключ. Звук вращающегося механизма показался мне ужасно громким в тишине темной квартиры. Дверь подалась, и я осторожно приоткрыл ее. Из щели ударила полоска неяркого дневного света. Никакого коридора там не было.
Глава 5
За дверью оказалась вершина окруженного редколесьем небольшого холма, неравномерно поросшая зеленовато-серой травой и низеньким суховатым кустарником. Почему-то больше всего меня поразило то, что только что я был в полной темноте, а за порогом был день, хотя и не слишком светлый: небо было затянуто плотным одеялом серых комковатых туч, из которого сыпался мелкий противный дождь.
Как ни странно, вместо того, чтобы сказать здравому рассудку: «Прощай, дружище!» — и начать биться головой об плохо прокрашенный дверной косяк, я даже немного успокоился. Увиденное окончательно убедило меня, что я все еще нахожусь в игре. В реальности такие вещи происходить точно не могут — во всяком случае, если только эта реальность не сконструирована поехавшим игроделом, злоупотребляющим синтетической наркотой. Нет, нет, это точно игра. А значит, все под контролем. Я не помню точно, сколько прошло времени, но точно меньше трех часов. Значит, нужно взять себя в руки и отправляться исследовать новый мир, открывшийся моим глазам.
Я сделал осторожный шаг за пределы дверного проема. В этот момент я всерьез опасался, что мир за окном окажется просто иллюзией, и я могу, к примеру, провалиться в текстуры. Но ничего подобного. Нога опустилась на обычную землю, чуть размокшую от дождя. В воздухе висел запах мокрой травы и холодной сырости. Слабый ветер задувал хирургически-острые капли дождя внутрь квартиры. Я отошел от двери еще на пару шагов и оглянулся.
То, что изнутри казалось квартирой, снаружи выглядело, как маленький сарай, обитый проржавевшей жестью. Я поежился и огляделся по сторонам. Вниз от сарая, насколько хватало глазу, тянулся почти одинаковый унылый пейзаж. При взгляде на него, в моей голове сразу всплыло слово «пустошь».
Я закрыл глаза и прислушался к своим ощущениям. Холодный ветер. Колючие капли дождя. Горьковатый запах мокрой травы. Все это было абсолютно реально. Я не чувствовал ничего, что позволяло бы заподозрить подвох. В который уже раз я задумался о том, как это создается. Никакие линзы, никакие наушники на это не способны. Даже если вокруг меня сейчас бегает Настя с пульверизатором в одной руке и вентилятором в другой, у нее не получится сделать ощущения настолько реалистичными.
Это не простая игра. По крайней мере, не настолько простая, как мне сказали. Я не хочу больше в этом участвовать. Мне, черт возьми, уже реально страшно!
Мои пальцы уже были готовы вдавить кнопку, когда я мысленно дал самому себе оплеуху.
Нет. Соберись, тряпка! Тебе это видео показывать на канале, а ты ведешь себя, как баба! Еще заплачь тут! Тебе же стыдно будет это выкладывать!
Я оглянулся по сторонам в поисках выхода. Дождь как будто заканчивается, но небо проясняться и не думает: серая мгла покрывает его от горизонта до горизонта, и ни малейшего просвета не видно.
Куда идти? Что делать? Мне обещали хоррор, но где он здесь? По сравнению с кошмарным моргом и забегом по мосту, это место наполнено даже каким-то умиротворением, правда, тяжелым и грустным, словно песня блюзмена-неудачника о своей пропитой жизни: никакой драмы, одна тоска.