«Да уж, повезло, что отжал пустую каюту», – подумалось Гану.
Седьмой этаж. Как тут различить, где заканчивается один и начинается другой? Ган никак не мог понять эту бессистемную систему. Пришлось спрашивать у местных. Те указали ему на цифры, написанные на стене резервуара через примерно равные промежутки вдоль всего периметра.
Если стоишь напротив цифры «7», значит, это то, что тебе нужно, – сказали ему.
Ган поблагодарил и полез дальше. Не единожды приходилось переступать через спящих, однажды сдуру залез в чье-то жилище, посчитав, что это просто коридор перед ним. Оттуда ругнулись, послали по матери, он отпрянул, забормотал извинения.
Улей поглотил мужчину, всосал в себя, ему уже стало казаться, что он вечность бродит тут. Несколько раз он снова оказывался там же, где проходил пять минут назад, – просто не туда сворачивал. Мостки под ним скрипели протяжно и уныло, они знали десятки ног и бессчетное число шагов. Кто по ним только не топтался – и стар, и млад, женщины и мужчины, даже дети встречались.
Времени прошло немало, прежде чем заветная цифра этажа указала, что он добрался. «Теперь хоть двигаться в одной плоскости, не скакать по лестницам», – подумал Ган и побрел по этажу. Спросил с дюжину человек по пути и наконец оказался у нужной «двери», представлявшей из себя полог из резинового коврика.
– Есть кто? – громко произнес Ган.
По ту сторону заворчали. Волосатая рука отбросила полог в сторону, и из хижины вылез мужик средних лет с сальными волосами. Одет он был в грязнущую майку-алкоголичку и рваные вельветовые джинсы. Ноги босые. Не ходить же дома в обуви.
– Михалыч? – Бобр поделился только отчеством клиента.
Тот кивнул.
Ган сунул ему в руки сверток. Михалыч почесал одну ногу о другую, резво развернул тряпку. Перекинул обрез из одной руки в другую, надломил, зачем-то заглянул в дуло.
– Добро, как новенький.
Ган не стал ничего уточнять, ему вообще хотелось свалить побыстрее отсюда. Сунул лишь клиенту огрызок бумаги со сточенным карандашом. Михалыч послюнявил его и вывел закорючки. Бумажка перекочевала обратно. На том и расстались.
Дорогу он не запомнил, тут и захочешь – не сможешь это сделать. Покружил по этажу, нашел лесенку. Спускаться было стремно, приходилось глядеть вниз, чтобы не полететь, сшибая своим телом эти постройки.
– Высотка, бля, многоквартирный дом, нахуй, – бросил он в сердцах, – шедевр постъядерной архитектуры.
На пятом этаже вообще застрял. Ходил-ходил кругами, психанул, решил отдохнуть и присел на перевернутый тазик. Перевести дух толком не получилось. Тут же нарисовалась бабка и выдернула из-под задницы столь удобно подвернувшийся импровизированный табурет.
– Чего расселся на чужом имуществе? Шароебишься тут, шагай в свой двор и там сиди.
Хотел было ответить грубо, но сдержался. Встал, зыркнул исподлобья, двинулся дальше.
– Может, помочь чем? – Неожиданный новый голос заставил обернуться. Возле приземистого строения из натянутых простыней, картона и фанерных щитов заинтересованно глядела девушка. Не красавица, но вполне миловидная. Сколько лет – с ходу и не скажешь, двадцать пять, тридцать, да и не важно. Одета в выцветшую бесформенную футболку и камуфляжные штаны. Светло-русые волосы стянуты в тугой хвостик, смешно морщит лоб. А губы… пухлые и слегка приоткрыты.
– Выход ищу, э-э-э, спуск, как тут правильно называется? Короче, вниз мне надо.
Она покрутила в руках цветной платок, вытянутый из заднего кармана, уронила. Посмотрела хитро на Гана и наклонилась за ним. Подхватила тряпицу, а футболка сползла как бы невзначай, оголяя плечо с ключицей. Соблазнительно! Мужчина чуть не облизнулся, но сдержался.
Пухлые губы слегка улыбнулись.
– Отдохнуть не хочешь? Потом выведу тебя отсюда.
Девушка снова наклонилась – поправить язычок на ботинке. В растянутом вороте футболки была видна почти вся грудь – налитая, с большими темными сосками. Она посмотрела на него снизу вверх, подмигнула, прекрасно понимая, что он все видит, и ничуть этого не стыдясь.
А затем махнула призывно, приглашая в свою хибарку.
Ган не стал раздумывать, шагнул в темное, пыльное жилище со сваленными в углу плошками, посудой, одеждой – все вперемешку. В двух метрах от него расположилась лежанка, были даже одеяло и подушка.