Гоцман снял охранные чары с дверей схрона и проскользнул внутрь. Больше всего схрон напоминал склад, чем он, собственно, и являлся. Длинные ряды полок, коробки, банки, папки и одинокий стол в центре комнаты, за которым сейчас расположился Темный Иной.
Фима поднял голову, посмотрел на Гоцмана поверх очков и кивнул.
— Ты таки узнал шо-то полезное от Сеньки?
— Да.
Гоцман кинул папки на стол и устало опустился на скамейку рядом с Фимой.
— И шо? — не сдавался тот.
— А у тебя шо?
— Я таки первый спросил.
— Фима! Я сейчас из Шалого информацию клещами по крупинке вытаскивал, фигурально выражаясь, разумеется, не заставляй делать то же самое с тобой! Шо нашел?
— Много чего, — Фима снял очки и отодвинул книгу. — Вот ты знал, шо та Белая Королева, за которую ты мне утром мозги компостировал, хоть и родилась в Швеции, а померла в Одессе? Ну, то есть на берегу Черного моря.
— Прекрасно ее понимаю, — буркнул Гоцман. — Если бы мне предложили выбрать, где помереть, я бы тоже выбрал, где теплее.
— Таки она не выбирала. После того как ее революция провалилась, она бежала, прихватив пару соратников и десяток могучих артефактов. Сначала ее путь лежал на юг, но потом…
— Вот на кой ты мне говоришь за ту шведку? Ну померла и померла, нам заботы меньше. Кстати, откуда Авсинья вообще за нее знает?
— Ниоткуда, это из другой книжки.
Гоцман подскочил на месте.
— Как из другой?! Я тебе что сказал: сиди и ничего не трогай! Ты хоть понимаешь, шо меня в шею выгонят, если узнают, шо ты конфискованные книги читал, не говоря уже за то, шо охранные заклинания тебя просто-напросто могли испепелить.
— Ой, да какие там защитные заклинания, — махнул рукой Фима, но, поймав разгневанный взгляд Гоцмана, пояснил: — Это не магическая книжка, а обычная историческая хроника. Такую даже в человеческой библиотеке можно достать.
— Я тебе шо велел делать? — не унимался Гоцман. — Искать за темные артефакты в пещере.
— Так я и искал, — пожал плечами Фима. — Прочел книжонку той Авсиньи: ни стиля, ни фантазии. Привороты, отвороты, бабские заклятья. Мне стало скучно, я решил переключиться на шо-то более познавательное. Нашел то, шо не грозило мне остаться кучкой пепла без аминя сверху, и не заметил, как пролетели три часа вместо тех сорока минут, которые ты мне обещал. Иосиф Могилец отлично пишет, почитай на досуге.
— Ага, уже побежал, — буркнул Гоцман. — Значит, в книге Авсиньи за темную пещеру ты ничего не нашел?
— Да я тебя умоляю, в этой исторической хронике за темные святилища больше, чем у вашей хваленой Авсиньи. Вот, например, древние кельты соорудили капище на особом месте, где грань между нашим миром и Сумраком была тоньше всего. Они входили в Сумрак, спускались, насколько могли, и призвали своих умерших родичей и друзей, а те поднимались к ним с нижних слоев. По словам некоего Петера, однажды ему удалось вызвать самого Мерлина. Мне, правда, интересно, на кой Мерлину отзываться на призыв какого-то там Петера? Вот если бы тебя из Сумрака вызвал какой-то неизвестный поц, ты бы явился?
— Навряд ли. Только на кой тому Петеру меня звать?
— Ну, положим, Давид Гоцман сдался бы всего паре-тройке Иных, один из которых присутствует здесь. Но вот будь ты не Давидом Гоцманом, а, скажем, самим Мерлином, желающих нашлось бы вагон и маленькая тележка. Например, на севере есть такая темная секта, зовут себя братьями Регина. Мечтают вернуть из Сумрака некоего Фафнира, сумеречного дракона, за что не раз были биты как Светлыми, так и Темными. Немудрено: судя по рассказам современников, Фафнир был тем еще мамзером, и шо такого хорошего он сделал тем братьям Регина, непонятно.
— Погодь, — картина маслом в голове Гоцмана начала обретать осмысленные очертания. — Одно дело — хотеть кого-то вернуть, другое дело — суметь это сделать.
— Ну да, те братья так и не смогли…
— Да я не за то. Это в принципе возможно — вернуть кого-то из Сумрака?
— Если бы спросили меня, я бы сказал, что нет ничего невозможного.
— Фима!
— Да шо ты орёшь, как тётя Роза на дядю Абрама? Я не знаю, я никогда не пытался. Кое-что слышал то там, то тут…
— А если бы попытался? Вот представь: я сгинул в Сумраке, и ты очень хочешь меня вернуть.
— Оно мне надо? Шо б ты мне круглые сутки мозги ел?
— Фима, ситуация чисто теоретическая. Ну представь, шо я тебе должен. Вот так должен, шо ты меня из Сумрака решил достать. Шо бы сделал?
Фима задумался. Похоже, ломать голову над поставленной задачей ему понравилось.
— Для начала нужно место, — сказал он. — Где тонкая грань между слоями Сумрака.
— Как в наших катакомбах, — кивнул Гоцман.
— Я не знал, — удивился Фима.
— Я тоже. Мне Шалый рассказал. И в той пещере, где темные артефакты заряжались, — самое козырное место. Легче всего спуститься на нижние слои. Шо еще?
— Ну, понятно, шо сила. Артефакты, лучше много.
— Как в пещере. А лучше все место сразу превратить в сплошной артефакт.
— Да, — согласился Фима. — Силы вышло мама не горюй. Если бы Темный не запаниковал и не полез все снимать, хватило бы на несколько таких ритуалов. Но сила и место не самое главное. Нужен равноценный обмен.
— Шо это?
— Когда Иной уходит в Сумрак, его тело растворяется, ну, навроде того. Я точно не знаю. Душа там остается или еще какая приблуда, только вытянуть ее в обычный мир нельзя — нужно тело. Это называется аватар. И абы какое тело не подойдет. Нужно, чтобы аватар был, как бы сказать, очень похож на того, кого хочешь вытащить. Возвращаясь к нашей чисто теоретической ситуации. Я хочу вытянуть тебя. У меня есть место, есть сила. Мне нужен аватар, шоб твою душонку в него подселить. То бишь Иной, Светлый, второго ранга, ну плюс-минус. Ну и желательно мужик. Мне бы конечно хотелось увидеть тебя в бабском теле, но, боюсь, ты на то не согласишься.
— А теперь оцени картину маслом, — Гоцман так воодушевился, что даже пропустил последнюю реплику Фимы мимо ушей. — Игорь Чекан, — он открыл принесенную с собой папку. — Инициирован в одна тысяча девятьсот двадцать шестом году. При инициации имел пятый ранг. Неоднократно задерживался Ночным Дозором за нелицензированное колдовство. С тридцать девятого года исчез из поля зрения Дозора, предположительно покинул Одессу.
Фима взял в руки не слишком толстое досье на Чекана, имевшееся в Ночном Дозоре.
— Тридцать девятый год, — задумчиво сказал он. — Думаешь, ушел в армию?
— Думаю, начал искать пути.
— Пути чего?
Вместо ответа Гоцман открыл второе досье.
— Ида Кашетинска, Темная, ведьма.
Фима присвистнул. Женщина на портрете действительно была красивой.
— Пятый ранг, но было куда расти. Состояла в отношениях с Чеканом. Оторва еще похлеще своего хахаля. Не признавала ни Дозоров, ни Инквизиции. Я показал этот портрет Сеньке Шалому, и тот признал ее. Ее призрачный образ, сваянный из огня, Темный маг, засевший в катакомбах, выпускал погулять по ночам.
— Значит, наш Темный — точно Чекан. Я же говорил, Рудик знает за всех в Одессе.
— Не будем за Рудика, лови мысль дальше, — продолжил Гоцман. — Ида Кашетинская погибла в схватке с Ночным Дозором аккурат в тридцать девятом. В тот момент Чекана рядом не было, поэтому его не привлекли.
Гоцман замолчал, давая Фиме время все обдумать и сложить дважды два.
— Что же получается? — спросил сам себя Фима и тут же ответил: — Женщину, в которой он души не чаял, убивают. Он наверняка винит себя: не оказался рядом, не защитил. Тридцать девятый год, начинается война на севере, он подается в солдаты да так и остается в Финляндии.