На роль основного исполнителя задуманной операции Мордвинов позвал хорошо ему известного Ламбро Качиони. Уже в первые дни войны храбрый грек заставил себя уважать весь Черноморский флот. Он дважды делал на шлюпке вылазки под стены Очакова для захвата одного из стоящих там судов. Первая вылазка ему не удалась. Турки, увидев приближение русской шлюпки, загнали свое судно на прибрежную отмель, а сами бросились на берег. Не имея возможности снять судно с мели, Качиони сжег его со всем грузом. Следующая вылазка была куда более удачной. Подойдя ночью на шлюпках к стоящим на якоре турецким судам, греки захватили одно из них и отбуксировали к русской эскадре. Выслушав предложение Мордвинова, Качиони не раздумывал ни минуты:
– Я и сам уже собирал деньги, чтобы самостоятельно ехать трясти из турок звонкую монету! Когда выезжать?
– Чем раньше, тем лучше! – ответил Мордвинов.
Вернувшись в Балаклаву. Ламбро собрал у старой генуэзской башни старых соратников.
– А не поправить ли нам свои финансовые дела, а заодно еще раз напомнить о себе проклятым османам? – вопросил он.
– Что ты предлагаешь, Ламбро? – мрачно поинтересовались седоусые ветераны. – Захватить Константинополь?
– Об этом подумаем в другой раз, – заметил предводитель. – Пока же я предлагаю плыть в Архипелаг и снова гонять неверных от Тенедоса до Александрии!
– И как мы туда попадем?
– Переоденемся торговцами и пройдем через проливы!
– Это слишком рискованно. Нас там многие помнят, а тебя и подавно! Стоит ли при таком раскладе добровольно лезть к туркам на кол?
– Ради Греции, России и денег можно и рискнуть!
На качионовскую авантюру решились лишь несколько человек, остальные, сославшись на годы и недуги, отказались. Качиони не обиделся. Людей он надеялся набрать себе в Архипелаге, главное, что ему были обещаны деньги на закупку судов и вооружения. К Потемкину Качиони ехать не слишком хотел, боясь, что тот может и передумать. Но как без светлейшего!
Вопреки опасениям Потемкин весьма благосклонно отнеся к старому корсару:
– Будешь считаться у меня на время каперства в заграничном отпуске и вот тебе для начала три патента на поднятие русского флага! А для престижа флага произвожу тебя в секунд-майоры!
Утром 3 декабря 1787 года из Херсона выехала карета, из которой выглядывал в окошко господин весьма свирепой наружности. То был майор Ламбро Качиони – россиянин по подданству, грек по национальности и пират по профессии. Еще в прошлую войну с турками корсары Качиони наводили ужас на турок по всему Средиземноморью, а за его голову был обещан мешок золота. После войны Качиони с соратниками перебрался в Крым и осел в Балаклаве – небольшом городке под Севастополем, где занимался торговыми делами.
Сейчас в кожаной дорожной сумке Качиони вез заграничный паспорт, кредитные аккредитивы к венским и триестским банкирам, письмо к полномочному посланнику в Венеции Александру Мордвинову и, самое главное – патенты, дававшие Качиони право на вооружение купленных судов.
На следующий день после отъезда Ламбро Качиони, компаньон Скадовский отправил банкиру Каваллару письмо и просьбой выплатить Качиони 7142 венских флорина в обмен на «генеральную квитанцию».
Банкир Каваллар встретил Качиони с распростертыми объятьями.
– Ваше благородство объединяет в себе смелость духа с честностью! – заискивал перед корсаром банкир, надеясь в будущем поиметь с него неплохой процент.
– Да, я умею делать деньги! – согласился Качиони. – В этом мне помогает моя острая сабля и острый ум!
Через два дня Качиони уже присмотрел подходящее ему судно – 18-пушечный фрегат английской постройки. Его широкая и просторная палуба позволяла разместить при необходимости гораздо больше орудий, что и намеревался сделать Качиони.
Нуждавшийся в деньгах хозяин судна продавал его всего за 17 000 флоринов, что составляло не более половины настоящей стоимости.
– Вот вам и первая выгода! – сказал банкиру Качиони.
Тот не противился, и все документы на покупку были сразу оформлены.
– Я нарекаю сей фрегат «Минерва Севера» в честь великой русской императрицы! – заявил Качиони, взойдя на палубу своего судна. – Теперь мне нужны еще две тысячи на починку!
Банкир молча отсчитал и эту сумму.