— Забавное совпадение, — отмочил комментарий Тасманов, приближаясь ко мне медленным шагом.
Он был в облике незнакомого седеющего мужчины, лет так пятидесяти, если не больше. Выглядел крепким и уверенным, в серых глазах закралась небывалая жадность. Жадность до власти. Черты лица, нос, глаза, и даже манера речи, заставили меня вспомнить Еву Мышкину.
— Всегда мечтал примерить на себе шкуру князя, — ощупал себя Виктор.
В образе Льва Мышкина…
— И… прикончить графа Орлова! — ударил кулаком в ладонь фальшивый Мышкин.
— Ну так попробуй, — процедил я сквозь зубы, напрягая мощные мышцы.
Мы сошлись в рукопашном бою возле самого обрыва. Тасманову были известны фокусы князя Мышкина. В отличии от меня. Он бросал мне в глаза магическую пыль, быстро смещался в сторону и бил ладонями в корпус, пытаясь пробить мощный пресс.
Я пользовался преимуществами развитого до идеала тела, и защищал руками лишь шею и голову, когда он пытался пробить их ребром ладони.
После серии ударов, я выцепил удачный момент и перехватил его за плечо левой рукой. Правой же, как следует вдарил ему в солнечное сплетение, направляя ману в удар.
Тасманова с криком отнесло сильным порывом ветра на метров так восемь. Я тут же побежал на него, пока тот пытался сделать вдох. Снег выбивался из-под ног вьюгой.
В моменте ощутил, как меня сопровождал порыв хоть и ледяного, но дружественного ветра. Я сам не желая того, взмыл в воздух и завис над Тасмановым… Словно хищная птица над жертвой. Над мышью!
С криком орла, я обрушился на врага, втаптывая его в морозную землю ногами. От такого удара не только все рёбра сломаются, но и внутренние органы так отхватят сполна!
Он откашлялся кровью. Я поднял ступню над его головой, собираясь раздавить седую башку Мышкина, которую нацепил на себя Тасманов. Но… тот растворился у меня под ногами в серую жидкость, что быстро преобразовалась в стаю мышей.
И мыши бежали к Люму! Я тут же бросился за фишкой, что катилась к краю другого обрыва. С помощью порывов ветра, я значительно ускорился и начал буквально скакать по воздуху.
«Начальник, Люм вот-вот упадёт!» — рявкнул Нуар, катаясь с тасманийским дьяволом по снегу. Борьба шла на на жизнь, а на смерть.
— Иди ко мне! — упал Тасманов на самом краю и схватил фишку.
Я обрушился на него сверху и ударил кулаком в землю. Земля вспучилась, образуя воронку. Эхо сотрясали горы, обрушивая с них снежные лавины. К сожалению не в рожу ублюдка, ибо он успел отклонить голову. Сразу после удара, я потянул руку к Люму и успел коснуться его прежде, чем лезвие маленького выкидного ножа блеснуло в руке Тасманова…
Нож вошёл мне в висок. Глаза закатились, а затем тьма… Лик Ноктуса Черномора. Идиотская улыбка и голос.
— Две… — Черномор растворился во тьме.
Раскат грома. Удар молнии и… Я очутился под толщей воды. Открыл глаза и понял, что совершенно ничего не вижу. Всеми силами стал грести на поверхность. Когда всплыл, начал жадно глотать воздух.
Тасманов тоже показал свою голову из-под воды. На сей раз мы были не абы кем, а в привычных образах своих реципиентов.
— Ты сломал Люм… — тяжело дышал Тасманов, взбираясь на водную гладь. Фишка пулей вылетела из-под воды и зависла над нами.
Он может стоять на воде. Значит я тоже смогу.
— И несколько рёбер тебе, — ухмыльнулся я, взбираясь на чёрную словно нефть, воду.
Когда я уверенно стоял на воде, то невольно взглянул в дождливое небо. Чёрные капли испарялись на коже. Вместо птиц в небе порхали киты.
— Пора с этим кончать… — Тасманов вытер кровь с губ рукавом пиджака. — Диаволо! — скомандовал он.
Тасманийский зверь тут же вынырнул, догрёб до своего хозяина и вскочил на воду.
— Нуар? — я заозирался в поисках чёрного кота.
— Начальник! — в зубах у него был чёрный шарф. Неужели это шарф деда⁈ Откуда он его взял?
— Нуар, — я вытащил его из воды и взял на руки.
— Возьми шарф! Он приносит удачу, — кот выпустил из зубов шарф.
Я перенял его, а Нуар спрыгнул с рук на водную гладь.
— Откуда он у тебя⁈ — бросил я взгляд на кота.
— Друг передал, сорока! — ответил Нуар.
Лиза? Или… первопредок Лизы? Но как⁈
— Покажи мне свою настоящую силу, Чернокотов, — Тасманов сорвал с себя пиджак вместе с рубашкой и бросил их в воду, оголяя подкачанный торс. — Зверь может быть только один!