— Волнуюсь перед гонкой, — отвела она взгляд.
— Боишься?
— Немного. Почти две тысячи километров, как никак, — Лиза вращала в руке бокал, глядя в вино. Пусть и с порталами.
— Ну, по правде говоря, у меня тоже небольшой мандраж. Надеюсь Тенегрив не скинет меня на самом старте, ха-ха, — я выпил вино и поставил бокал на кофейный столик.
— Черно… М-м-мх, Тимофей. Я уверена, что у тебя всё получится. Теперь, когда первопредок вернулся к твоему роду, у тебя всё будет хорошо, — девушка старалась не смотреть мне в глаза, она выпила вино, поморщилась и внезапно… пересела с кресла мне на колени.
— Уф-ф, — это было неожиданно! — Решила попрактиковаться держаться в седле?
Я обхватил обеими руками её талию и прижал к себе. А она обхватила меня за шею.
— Заткнись, дурак, — девушка раскраснелась пуще прежнего.
Кажется, кто-то там говорил, что я могу поспать на диване… И этот кто-то вроде как передумал. Какая неожиданность. И до чего приятная. М-р-р…
«Ты не умеешь мурчать!» — заворчал Нуар из тени.
Так, а ну брысь! Не порть мне момент! Вали нахрен, прогуляйся где-нибудь, — мысленно отшугнул кота.
— Знаешь, с тобой мне как-то… спокойнее, что-ли, — она всё-таки осмелилась посмотреть мне в глаза.
Вот бы она всегда была такой искренней и нежной. Хотя, эта её дерзкая нотка меня очень заводит, время от времени! Люблю строптивых. А Лиза как раз такая.
— Так я само спокойствие во плоти, разве не видно? — я убрал локон волос ей за ушко и нежно погладил по горящей щёчке.
— Видно… — с придыханием ответила она, а затем «случайно» плеснула вином на себя и немного на меня, — Ой! Я, кажется, напилась.
Блузка в миг стала в облипку, просвечивая грудь без лифчика. Её сосочки затвердели, оттопыривая налипшую ткань.
— Вино дорогое, не пропадать же добру, — я ухмыльнулся и припал к ее шее поцелуем.
Елизавета расстегнула верхние пуговицы мокрой от вина блузки. Я помог ей расстегнуть остальные. Когда блузка полетела на пол, я прижался губами к её сочным и влажным округлостям, слизывая просочившиеся капли вина.
— Ам-м-х, Т-Тим… — прикусила нижнюю губу девушка, и слегка откинулась назад.
Я придерживал её за спинку и наслаждался вином… Да, в таком виде оно было куда вкуснее. А сладкие девичьи стоны поднимали, кхм, настроение внизу. И Лиза, кажется, ощутила это своими ягодицами.
Когда я насладился сладкими грудями, пошёл тропой поцелуев повыше. От груди до шейки, от шейки до ключиц, от ключиц до пунцевых губок, который я был готов целовать вечность.
Наши языки переплетались, в груди горело жаркое пламя. Не прекращая целовать Лизу, я потянулся снимать с неё брюки. О да, женщины в брюках… не хуже, чем в юбках.
Тут я был несколько шокирован. Девушка, да с таким типажом, решила проявить инициативу. Её шаловливая ручка расстегнула ширинку, нырнула ко мне в брюки и крепко схватила. Так, что с моих губ чуть стон не сорвался.
Лиза сама разорвала поцелуй, высунула язычок и тяжело задышала.
— Да я погляжу, сегодня вы на коне, Елизавета Павловна, — когда брюки слетели с неё, я крепко вцепился в упругие ягодицы, и потянул трусики на себя, стягивая их с ее изящных ножек.
— Н-не говори так, дурак!
Она закусила нижнюю губу и всем видом говорила мне, что ночь будет долгой. И очень горячей.
На следующий день
Утро
Альберт и Санура поедут на поезде вместе со зрителями, я купил им билеты. Вышло дороговато, девяносто девять рублей на человека. Точно удовольствие не для простого люда. Зато купе, бинокли в придачу. Полюбуются хоть!
Заодно они прихватили для меня палатку с припасами. Мы договорились встретиться на первой же контрольной точке, там и отдадут.
Ведь лучше стартовать налегке.
Солнце едва выползло из-за горизонта. А зрителей уже такая орава. По ощущению их было в раз десять больше, чем участников. Мало того, что толпились позади, так ещё по бокам, и с воздуха на воздушных шарах пялились. А пялиться было на что! Кречету с его то воздушного шара, должно видно всё и вся. Трехкилометровая шеренга участников выстроилась по номерам! Да, настолько большая стартовая линия. Все в равных условиях. Правда далеко не все на лошадях…
— Там что за тип на собачьей упряжке? — спросил я Лизу.
Девушка прижала ладонь козырьком и вгляделась в линию шеренги.
— Барон Хаскин, — поморщила она носик, — большой любитель собак, водки с селедкой и теплой одежды.
— Ага, вижу. В полушубке, валенках и меховой шапке. Ему как, нормально вообще?
— Надеюсь, его хватит солнечный удар.
— Ты жестока, — умилился я.
— Он тянул ко мне свои пропахшие рыбой лапы на весеннем балу! Я неделю отмыться не могла! Ещё и клялся-божился, что сделает мне предложение, как только выиграет гонку.