Он издал полусмешок.
— Всё ли со мной хорошо?
— Эм... ну да, — скользнув вверх по его телу и оседлав его колени, я пожала плечами, всё ещё поглаживая по лицу и волосам, а теперь её и вливая свой свет в него. — Со мной-то всё нормально. Я-то ничего не помню.
Он издал тихий смешок, словно ничего не мог с собой поделать.
Однако я всё ещё ощущала в нем напряжение.
На протяжении долгого времени он ничего не говорил, но я чувствовала в себе его свет. Я чувствовала, как он примеривается, пытаясь решить, стоит ли ему сказать больше.
Я уже собиралась нарушить молчание и спросить его, когда он сам заговорил.
— Это из-за Ника, — сказал он. — Это из-за Ника, не так ли?
Я напряглась.
Я не чувствовала себя пойманной. Дело скорее в том, что имя Ника в тот самый момент сумело растревожить меня и напомнить. Та темнота немедленно обернулась вокруг моего света.
Я впервые осознала, что эта темнота, которую я ощущала, как-то связана с ним, с Ником.
Отчасти это была скорбь.
Однако я знала, что дело не только в этом.
— Что я могу сделать? — пробормотал Блэк, глядя меня по волосам, накрывая моё лицо ладонями, пока я нависала над ним. — Ты хочешь поговорить об этом? О том, кто или что, по-твоему, звонило маме Ника? Ты хочешь вернуться в Европу?
Я нахмурилась.
Мы уже несколько недель наблюдали за семьёй Ника.
Мы прослушивали линию в доме его родителей, а также их мобильные телефоны. Мы прослушивали телефон его сестры Нуми, а также телефон его сестры Майи в Сиэтле, и его младшей сестры Наоми в Лос-Анджелесе. Мы даже прослушивали линии нескольких его дядюшек и тётушек, в основном тех, которые жили в районе Залива, и с которыми Ник был близок.
Блэк связался со своими контактами в Пентагоне в тот же первый день, когда мы выходили на пробежку и ели вафли. В итоге он вытащил всё возможное из телефона матери Ника и из телефона самого Ника, всё, что как-то связано с Ником или именем его семьи.
Тот один звонок Юми Танаке был единственным, что мы нашли после острова Мангаан.
Должно быть, я прочла стенограмму этого звонка уже раз сто.
Ещё больше раз я прослушивала аудиозапись.
Я читала и слушала каждое слово, ища голос Ника, особенности речи Ника, ища его чувство юмора, его свет, его присутствие, даже его злость. Я искала намёк на то, кем он себя называл; я искала намёк на то, кем он себя не называл. Я перематывала отдельные части разговора и слушала их раз за разом. Я искала его там, всюду, где только могла найти.
Вместо этого я нашла его тени. Я нашла ту тьму.
Я чувствовала его, но не могла принять решение, что это был он.
Я не могла преодолеть то ощущение скорби, злости, вины и просто неправильности.
Контакты Блэка отследили звонок до телефона-автомата в Париже.
На заднем фоне слышалось уличное движение — машины, пешеходы, звуки кафе под открытым небом, звуки музыки из клуба или витрины поблизости.
На фоне также слышался смех — достаточно близко, значит, он, скорее всего, был с кем-то. В записи, которую я переслушивала, особенно чётко слышался женский смех. Я слышала, как она говорила с кем-то, может, даже с ним.
Я приказала очистить запись.
Я слушала её снова, стараясь разобрать, что она ему говорила.
Единственное слово, которое я расслышала, было его именем.
Не Ник — она не звала его Ником.
Она назвала его Наоко.
«Наоко... — слышала я среди её смеха. — Наоко... Наоко...»
Блэк гладил меня по спине, массируя пальцами кожу.
Это вернуло меня обратно в комнату, где я голышом сидела на его коленях.
Вернувшись оттуда, куда отправился мой разум, я осознала, что так и не ответила на его вопрос. Я предположила, что к тому времени уже и не нужно.
— Ты любишь его, — мягко сказал Блэк.
Я вздрогнула, опустив на него взгляд.
Озадаченно нахмурившись, я сжала его волосы пальцами и легонько дёрнула.
— Конечно, я люблю его, — сказала я с лёгким укором. — Он мой самый давний друг, Блэк.
Он покачал головой, напряжённо поджав губы.
— Я не это имел в виду, Мириам.
Я уставилась на него.
Я моргнула, затем снова нахмурилась, пристально глядя на него в тусклом освещении.
— Блэк. Какого черта ты несёшь? После всего...
— После всего, — прорычал он с лёгким предостережением в голосе. — Мне стоило знать. Я знал с самого начала, что ты чувствуешь к Нику, Мири.
Я лишь сидела там, уставившись на него с откровенным неверием, а он фыркнул.
— Как думаешь, почему, чёрт подери, я видел в нём такую угрозу? — повернув голову, он посмотрел в окно. Его глаза прищурились, разглядывая освещённую структуру Бэй Бридж. — Мири, если бы я не появился в твоей жизни, ты бы наверняка в итоге вышла за Ника.
Ну это уж слишком.
Я с неверием фыркнула.
— Если бы ты не показался в моей жизни, я умерла, — язвительно усмехнулась я. — Или вышла бы замуж за Йена, мистера Серийный Убийца, — я помрачнела. — Пожалуй, и то, и другое. Он женился бы на мне, а потом убил. Или к этому времени я бы превратилась в цепного пёсика своего дядюшки после того, как Йен хер-знает-сколько-времени накачивал меня безумным религиозным дерьмом Чарльза.
Блэк медленно покачал головой.
Он не хотел ссориться со мной, я это чувствовала, но всё равно ощущала его несогласие.
— Ваши с Йеном отношения не продлились бы долго, — произнёс он будничным тоном. — Как бы там всё ни повернулось, вы бы с ним не остались вместе надолго. Когда твоё зрение открылось, ты бы увидела его таким, какой он есть, — он встретился со мной взглядом, и его глаза светились. — И Ника ты бы тоже увидела, Мири. Ты бы увидела его таким, какой он есть. Какая-то часть тебя всегда знала. Но думаю, вы двое в итоге нашли бы путь друг к другу.
Я уставилась на него.
Теперь я находилась на грани злости.
— Какого черта ты хочешь сказать, Блэк? — спросила я. — Что мама Ника права? Что мне стоило выйти за Ника, а не за тебя?
Поморщившись, он покачал головой. Волна боли выплеснулась из его света, а руки обняли мои бедра, поддёрнув меня ближе к Блэку.
— Нет, — произнёс он жёстким хриплым тоном. — Бл*дь, нет, Мири. Я не это говорю. Я просто хочу сказать... ты любишь его. Больше, чем сама себе признаёшься. Больше, чем вы оба когда-либо признавались друг другу. Я изо всех своих чёртовых сил стараюсь не видеть в этом угрозу для себя, но это не меняет того, что я в этом вижу. Я думаю, что его пропажа заставляет тебя посмотреть в лицо этой правде. Вот почему это так сильно по тебе ударило.
— А может быть, это так сильно ударило по мне, потому что он — мой самый давний друг, Блэк, — я заговорила громче, и мой тон граничил между яростью и неверием. — Может, это так сильно ударило по мне, потому что он был одним из моих лучших бл*дских друзей, Блэк, с которым я была близка с двадцати лет. Может, это потому что он бесчисленное количество раз спасал мою бл*дскую жизнь. Или потому что он и Энджел — самое близкое подобие семьи, которое осталось у меня после смерти сестры...