Ощутив, как моё сердце остановилось в груди, поначалу я могла лишь смотреть на Блэка, глядя, как он наблюдает за мной. Его глаза слегка светились, и я ощущала в нём скорбь, а также злость на Брика, чувство вины и беспомощность, потому что ему вообще пришлось сообщить мне это.
Заговорив в следующий раз, он понизил голос.
— Я сказал ему, что нам нужны доказательства, — грубо сказал Блэк. — Я сказал ему, что нам нужен какой-то способ подтвердить ту брехню, которую он собирается нам впарить. Он заверил, что «и не ожидал меньшего» от нас обоих, особенно от тебя. Он сказал, что знал — тебе понадобятся доказательства, потому что ты «учёный».
В голосе Блэка зазвучала горечь.
— Тогда-то он и сказал мне, что оно всё ещё у него. Тело Ника. Он сказал, что привезёт его «невредимым», чтобы мы могли «подобающим образом его оплакать».
Блэк посмотрел мне в глаза, стиснув зубы.
— Мудак хранил его. Он хранил Ника при себе всё это время.
Я уставилась на него, ощущая, как та притупившаяся боль превращается в свежую рану в моей груди.
Не думаю, что когда-либо в жизни ощущала так много ненависти.
Я думала, что ненавидела Брика раньше. Но нет. Не ненавидела.
Но вот теперь ненавидела.
Если Блэк и ощутил перемену во мне, он не отреагировал.
Взяв своё пиво, он запрокинул голову и сделал очередной большой глоток, а затем посмотрел на звезды, стиснув зубы и выдыхая пар в космос.
Той ночью это я разбудила Блэка.
Выбравшись из джакузи, мы оба приняли душ.
После этого мы даже немного целовались.
Я начала это, потянув его к кровати, когда он был обнажённым и всё ещё мокрым после душа, и вот мы оба уже лежали на огромном белом покрывале в главной спальне, переплетаясь светами. Даже тогда я притягивала его, дёргала, уговаривала, открывала свой свет, пока этот жар и интенсивность под ногами Блэка не окутали меня густым защищающим облаком, достаточно осязаемым, чтобы затруднить моё дыхание.
И всё же Блэк оставался осторожным со мной. Когда я скользнула ниже по его телу, чтобы отсосать ему, он вместо этого предложил сделать мне массаж спины.
А массаж спины он делал просто обалденно.
Он шутил, что это потому, что его воспитывали в Таиланде.
Как бы там ни было, мне сложно отказать ему, когда он предлагал мне массаж.
Этой ночью я уснула где-то на середине сеанса. Подозреваю, что сказалось всё то время на воде, плюс рвота в офисе Сан-Франциско и просто эмоциональное утомление за весь день и вечер в целом.
Однако я проспала всего несколько часов.
Когда я проснулась, Блэк лежал рядом со мной на спине, голый.
Ему что-то снилось.
По нашему обыкновению он открыл шторы в комнате. По той же причине я видела его почти как при дневном свете. Линии и изгибы его тела казались синими и черными, купались в свете почти полной луны, сиявшей по ту сторону стекла, но я могла различить каждое очертание, каждую жилу, каждую мышцу.
Он набрал немного того веса, что мы оба сбросили в Таиланде.
Конечно, будучи верным самому себе, Блэк набрал в основном мышечную массу. Его грудь выглядела намного шире, чем в последний раз в бунгало, хотя он всё ещё не был таким крупным, каким я помнила его в момент нашей первой встречи.
Последние несколько лет оказались для него тяжёлыми.
Я знала, что всё это началось примерно тогда, когда он встретил меня.
Он дышал медленно, тяжело, его лицо напряглось. На моих глазах он издал тихий звук, нахмурил лоб, и его живой свет внезапно обвился вокруг меня, резко вспыхнув почти физическими цветными искрами, пока я смотрела на него глазами и светом. Я видела те тёмные, похожие на пламя цвета, извивавшиеся в структурах под его ногами.
Я чувствовала, как его свет хочет сильнее соединиться с моим.
Его пальцы на моих глазах хватали воздух, руки распластались по бокам, и что-то в выражении его лица вызвало прилив боли — такой сильный, какой я не позволяла себе ощутить уже неделями. Когда я посмотрела на него ещё несколько минут, эта боль сделалась такой интенсивной, что я заскрежетала зубами. Скользнув под покрывало, которым он меня накрыл, я подвинулась поближе к нему, крепче закуталась в пушистое белое одеяло и уселась рядом, глядя на него.
От него у меня всё ещё перехватывало дыхание.
Как же он охерительно красив.
Я честно могла сказать, что никогда в жизни не видела такого красивого мужчины, пока не встретила его.
Он казался мне почти нереальным, особенно сейчас, когда он спал вот так, или я не могла видеть его через его глаза, не могла слышать его в его голосе.
Теперь, когда он являлся привлекательной оболочкой, лишённой собственного присутствия, для меня всё воспринималось противоположным образом. Словно его присутствие каким-то образом затмевало его физическое тело и делало внешность менее важной.
Его внешность становилась бонусом к тому, чем он являлся на самом деле.
Я начала гладить его кожу — поначалу легонько.
Я водила пальцами по мышцам, ласкала его очертания, изучая его бока, ребра, руки, бедра, лодыжки. Я смотрела, как его свет и кожа реагирует на мои прикосновения, возбуждалась при виде того, как это проскальзывает в его сон, одновременно успокаивая и заставляя его мышцы напрягаться под моими ладонями. Я видела, как он тяжело сглатывает, как лицо принимает напряжённое выражение. Я едва начала, а он уже ёрзал под моими ладонями, слегка подёргивался, приподнимался навстречу моим пальцам.
Когда я не остановилась, его кожа сделалась горячей.
Чем дольше я касалась его, тем горячее он становился, и вот я уже слегка вспотела просто от того, что находилась так близко к нему. Боль выплеснулась из него облаком, заставив меня на мгновение вцепиться в него. Моя голова почти закружилась. Я сильнее открыла свой свет, и он издал низкий стон.
Он всё ещё не открывал глаза.
Я не ощутила пробуждения, но после этого было такое чувство, будто под его кожей разгорелось настоящее пекло.
Когда через несколько минут я скользнула ближе, позволив одеялу упасть, перекинула ногу через его талию и оседлала его, Блэк резко дёрнулся.
Он наполовину сел, рефлекторно схватив меня за бедра.
Он открыл глаза, задышал тяжело и увидел, что я сижу голая, а белое покрывало свалилось на мои бедра и спину. Несколько секунд он смотрел на меня в лунном свете, пока его грудь поднималась и опадала медленными тяжёлыми вдохами.
Затем он издал низкий стон.
Он дёрнул меня выше по своим ногам так, что я почти уселась на его член, который был уже таким твёрдым, что я слегка всхлипнула и прижалась к нему.
Затем я посмотрела ему в лицо, стиснув его волосы в ладони.
— Знаю, — прошептала я. — Я опять домогаюсь тебя во сне. Нехорошо-то как.
Его пальцы резко сжались на моих бёдрах.
Он закрыл глаза на несколько секунд. Я видела, как он стиснул челюсти, как напряглись мышцы его рук, отчего все жилы выделились, заставив меня залюбоваться.