Но всю дорогу обратно мы разговаривали.
Однако мы не говорили о Нике, или Чарльзе, или бунтах.
Мы не говорили о бл*дских вампирах.
Я прижалась к Блэку в МакЛарене с откидным верхом, и мы обсуждали возможные места для проведения свадьбы... и еду... и какой большой и сумасшедший праздник мы хотели закатить... и хотели ли мы пригласить некоторых представителей прессы или просто позволить им явиться... и сколько друзей мы позовём... и будем ли мы включать какие-то традиции видящих.
Блэк развлекал меня, рассказывая о некоторых традициях, включая ту, по которой все гости нашей свадьбы фактически должны были употребить ЛСД.
Единственный раз, когда всплыли Чарльз или Ник — это когда я размышляла, стоит ли мне приглашать семью Ника... и когда Блэк спросил, насколько вероятно, что дядя Чарльз испортит нам свадьбу и/или приём.
Солнце садилось слева от нас, пока мы петляли по побережью.
Когда мы наконец добрались обратно на Калифорния-стрит, было уже темно.
Я выбралась из МакЛарена и обхватила руками своё туловище, задрожав. Блэк заметил это и полез в багажник, доставая моё пальто. Он поднял его так, чтобы я смогла одну за другой просунуть руки в рукава. Он всё ещё говорил, рассказывал мне о мелочах, которые он добавил к нашей системе безопасности и организации команды.
Я слушала, с некоторым облегчением заметив, что в этот раз, когда мы вышли из машины, нас не ждали никакие люди и пресса.
Мы уже собирались войти в здание, когда Блэк подтолкнул меня.
— Эй, как насчёт прогуляться в Норд Бич сегодня? На ужин? — он игриво пихнул меня, окутав своим светом и притянув к себе. — Мы могли бы поймать Кэла на слове, он ведь обещал нам обалденный ужин. Обожрёмся до тошноты, закажем какую-нибудь возмутительно изумительную тарелку итальянских десертов и съедим их все до единого, а потом вернёмся домой и потрахаемся как кролики, чтобы сжечь калории.
Когда я рассмеялась и закатила глаза, он снова поддел меня, обняв рукой за талию и крепко прижав к себе.
— Не волнуйся, — он усмехнулся. — Завтра утром я разбужу тебя рано-рано, чтобы мы смогли отправиться на пробежку.
Весело фыркнув, я повернулась к нему и улыбнулась сжатыми губами.
— Только через мой труп.
— Не пойдём к Кэлу, значит? — он источал разочарование. — Тогда что насчёт пристани? Мне не хочется сегодня ужинать здесь. А я умираю с голода.
— Я пойду к Кэлу, — весело сказала я, но в моём голосе звучало лёгкое предостережение. — Но только если ты пообещаешь в этот раз не угрожать убить его. И не вести себя как ненормальный, если я обниму его. И не начинать распинаться о том, что мы женаты, если я просто буду с ним вежлива...
Блэк фыркнул, когда я умолкла на полуслове.
Я не слышала, что он сказал в ответ.
Несколько секунд я вообще ничего не слышала.
Я уставилась на фигуру, стоявшую на тротуаре с противоположной стороны улицы.
Он, кем бы он ни был, стоял примерно в тридцати ярдах от нас. Достаточно далеко от машины, поэтому не знаю, как я вообще его заметила. Он стоял под разбитым фонарём, перед витриной, которая уже потухла на ночь.
Он наблюдал за нами.
Я уставилась на него в ответ.
При этом я ощутила, как у меня перехватило дыхание. В моём мозгу не было ни единой связной мысли, ни одного линейного заключения. Вместо этого моя реакция оказалась животной, первобытной. Боль расцвела в моём солнечном сплетении, и я застыла, замечая его фигуру, пытаясь различить его лицо в темноте.
Мое ночное зрение теперь сделалось другим. Ближе к ночному зрению Блэка. Достаточно близко, чтобы я сумела различить лицо мужчины даже в темноте.
Это был Ник.
Это был Ник, мать его.
Ник стоял там, я различала его лицо и силуэт в тени.
Я уставилась на него. Мое дыхание перехватило, голова поплыла.
И всё же я не переставала смотреть на него, пытаясь подтвердить или опровергнуть то, что я знала. Мои глаза сканировали каждый его дюйм, запоминая каждую деталь внешности.
Его волосы отросли длиннее, чем я помнила. Они спадали дорогой небрежной стрижкой с одной стороны его лба, делая лицо более узким, а скулы — более высокими.
Даже в темноте он словно выглядел... моложе.
Вместо сорокалетнего Ника, которого я помнила, он выглядел так, словно ему было без малого тридцать. Максимум немного за тридцать.
Даже не считая разницы в возрасте, он выглядел... иначе.
Он всегда был привлекательным мужчиной, и не только потому, что держал своё тело в идеальной форме всё то время, что я его знала. Женщины всегда вились за ним, и не только потому, что он был таким хорошим парнем. Я лично видела, как женщины подходили к нему в поисках просто секса, вообще не зная его как человека.
Помимо красивой наружности он, пожалуй, всегда был привлекательным.
Как и Блэк, он просто источал вибрации, которые нравились многим женщинам.
Но не как сейчас.
Теперь он выглядел эфемерным, словно он слишком красив, чтобы быть реальным.
Он выглядел, как художественно обработанный образ или постер фильма.
Он не улыбался.
Он смотрел на меня, его тело и лицо оставались совершенно неподвижными, губы и глаза не шевелились. Он был одет в дорогую кожаную куртку, черные брюки, классические туфли. Глядя на него, я осознала, что он одет почти как Блэк. Он одет так, будто у него есть деньги.
Я никогда не видела Ника в такой одежде. Я никогда не видела его в такой дорогой одежде или в вещах, которые сидели на нём так хорошо, словно были пошиты на заказ.
Не знаю, как долго я стояла и смотрела на него.
Не знаю, как долго я не дышала.
В итоге я услышала биение своего сердца и крови в ушах, от чего перед глазами всё становилось красным. Разумная часть моего сознания сообщила мне, что я вот-вот грохнусь в обморок.
Затем сильные руки стиснули меня и дёрнули моё сознание обратно.
Паника заплясала вокруг меня хаотичными импульсами, окутала мой свет, утянула меня обратно в моё тело. Я хрипло и сдавленно вздохнула, и зрение вернулось ко мне. Я привалилась к крупному жёсткому телу.
Блэк обхватил меня руками, крепко прижав к груди.
Как только я смогла слышать сквозь громкий звон в ушах, я услышала его панический, откровенно испуганный голос.
— Мири! МИРИ! Да ответь же мне, чёрт бы тебя драл! Что такое? Что не так?
Я моргнула, стараясь сфокусировать взгляд.
Я крепче прильнула к Блэку, сжала его руки ладонями, вцепилась в него как в опору — может, просто чтобы оставаться там, оставаться полностью в своём теле.
Мои глаза искали фигуру, стоявшую на той стороне улицы.
Он пропал.
Я лихорадочно осмотрела тротуар, пытаясь увидеть, куда он пошёл, различить его лицо среди других людей, ища одежду, которую я запомнила, чёрные волосы, высокие скулы, мускулистое тело.
Я искала его в каждом лице, которое попадалось мне на глаза. Я искала его глазами, я искала его своим живым светом, отчаянно пытаясь уловить его проблеск в фонарях, которые тянулись вверх и вниз по улице, чтобы суметь отбросить то, что говорил мне мой разум.