— Ты сказала, и потомок черноногих внимал тебе, твой голос для его ушей что журчание тихого ручья. Ты приказала, и Волк повинуется.
Смышленым взглядом он окинул Сильвину и, как быстроногая лань, полетел вдаль.
Глава IV
ДУЭЛЬ
На востоке загорались животворные лучи солнца. На лазоревом своде не было ни одного облачка. Воздух был пропитан благотворными ароматами весны. Тихий ветерок, дышащий отрадой, подобно дыханию юных дев, беспечно резвился в лесах и лугах.
Выйдя из палатки, Кенет Айверсон и Ник Уинфлз отправились к месту назначенного свидания. Судя по всему, у них было мало охоты пускаться в разговоры. Ник недоволен и часто посматривает искоса на Кенета. Молодой человек задумчив, но вместе с тем невозмутимо спокоен.
— Послушайте, дружище, — произнес наконец Ник с видимым усилием, — на мой взгляд, это прескверная шутка, и мне бы очень хотелось уладить это проклятое недоразумение.
— Невозможно, — сказал Кенет.
— И то правда. Не ударь он вас перчаткой, совсем иное дело. Верно и то, что я не вижу средства вызволить вас из этой беды. Ведь он метко стреляет из пистолета, и меня заранее пробирает дрожь: ну, как придется мне хоронить вас в этих краях? А уж я ли щадил себя, отбивая вам все кости, когда возвращал вас к жизни в прошлому году?
— Если вам действительно придется выполнить последний долг в отношении меня, — медленно возразил Кенет, — хотя я уверен, наши шансы равны, то, положив меня в последнее убежище, обещайте отправить на мою родину приготовленные письма, которые я оставил в палатке.
— В этом будьте уверены, ну, да ей-богу так! А я ваш покорнейший слуга!
— Благодарю, Ник, честный и храбрый мой товарищ.
Уинфлз вытащил откуда-то сильно измятый платок и вытер капли пота, выступившие на лбу. Потом он посмотрел на небо, взглянул на землю и перевел взгляд на Кенета. Видимо, в голове его вертелась мысль, которую он хотел и не решался высказать.
— Вот и я, — сказал он наконец, — тоже обожал дуэли. В них есть какая-то притягательная сила. Ведь и дед мой был страстный охотник до дуэлей. Сто раз, если не более, он дрался, и не больше двух раз был ранен. Наверное, он и теперь бы здравствовал, не случись с ним последняя болезнь, которая доконала его, несмотря на крепкое сложение. На мой взгляд, последняя болезнь вообще бывает хуже всех болезней. Но не об этом речь.
Улыбка мелькнула на лице Кенета, и он искоса посмотрел на приятеля.
— Вообще говоря, в нашей семье на дуэли смотрят с каким-то особенным уважением, так что я готов просить вас, не будет ли угодно вашей милости уступить мне эту честь.
— Вы шутите? — спросил Кенет недоверчиво.
— Ах! Боже мой, какие тут шутки! До шуток ли в делах такого рода, когда из этого куска железа, — сказал он, любовно посматривая на свой карабин, — я могу всадить пулю в любого на расстоянии четырехсот футов? Вот именно с этим карабином я и буду драться. Я называю его Хвастуном, хотя с ним никогда не останешься пустым хвастуном лицом к лицу с врагом; тогда он бывает верным залогом удачи.
— Благодарю за великодушное предложение, но это невозможно. Только одну милость вы можете оказать мне: похороните меня, если мне суждено умереть, и исполните данное обещание относительно писем.
— А больше вы ничего не желаете от меня?
— Кажется, ничего, — отвечал Кенет задумчиво.
— И нет ни одного слова, которое вы желали бы передать ей, в том случае, если вам не доведется с ней еще раз поговорить?
— Ей… передать ей! — повторил Кенет, задумчиво потупив взор. — Да, передайте ей, друг Ник… Нет, нет! Мне нечего ей сказать.
Старый охотник с явным сомнением покачал головой.
— Вот и он! — воскликнул Кенет, указывая на подходившего человека.
— Капитан! — проворчал Ник.
И точно, то был Марк Морау.
На нем был изящный костюм северного охотника. Длинная черная борода небрежно развевалась. Он держал в руке большой карабин. Пистолеты и большой кривой нож торчали за поясом. Походка его была неровной, порывистой, на лице проглядывало смущение.
На некотором расстоянии от него, на повороте из сосновой рощи, вскоре показались Джон Бранд и Крис Кэрьер, те самые люди, с которыми читатели познакомились в самом начале этого рассказа. Оба были вооружены.
— Гм-гм! — проворчал Ник Уинфлз. — Бьюсь об заклад, что эти мошенники задумали как-то помешать справедливому решению спора.
И, наклоняясь к уху Айверсона, шепнул:
— Видите этих молодцов? Если вы не будете возражать, то я, не медля ни минуты, отправлю их к дьяволу. Для палача одной заботой меньше, я готов поклясться в том. Ну да, ей-богу так, а я ваш покорнейший…
— Боже вас сохрани! — перебил его Кенет с горячностью.
— Но, — настаивал Ник, — но…
— Нет, я буду драться, как надлежит честному человеку. Правда, я не могу объяснить себе причину ненависти этого Марка ко мне, однако наш долг…
— Глупые церемонии! — прервал его Ник, бросая взгляд на дуло своего карабина. — Не будет большой беды, если очистить край от этих злодеев…
— Запрещаю вам, — сказал Айверсон строго.
— Хорошо, покоряюсь, но, право слово, тяжелых трудов мне это будет стоить, ну да, ей-богу так, а я ваш покорнейший слуга!
— Оставайтесь здесь, — сказал Кенет.
— Как же это?
— Я один подойду к противнику. Мы уговоримся с ним насчет условий дуэли, а вы не спускайте глаз с его людей.
— Как! И вы доверитесь ему?
— Да, ведь так принято.
— Но разве вы его знаете?
— Что же за беда, если и не знаю? Я осторожен и хорошо вооружен. Не тревожьтесь понапрасну, все обойдется благополучно.
— В таком случае, — сказал зверолов с плохо скрываемым волнением, — позвольте мне дать вам совет быть менее доверчивым, и если бы я осмелился…
— Дайте пожать вашу руку! — воскликнул Кенет.
Уинфлз протянул руку, которую он крепко пожал.
Твердыми шагами он пошел навстречу Морау, поджидавшему его на некотором расстоянии.
Крис и Джон остались у сосновой рощи.
Кенет и Марк приветствовали друг друга холодными поклонами и около минуты молча смотрели друг на друга.
Морау первый прервал молчание.
— Надеюсь, вы понимаете, зачем пришли сюда? — спросил он дерзко.
Айверсон вежливо поклонился.
— Вы должны драться… насмерть, — продолжал Марк, цедя слова сквозь зубы.
— Пусть будет так.
— Ваше оружие?
— Пистолет. Я оскорблен и, следовательно, выбор оружия принадлежит мне по праву.
— Как вам угодно. Пистолет, карабин или кинжал — для меня все равно: одно стоит другого. Волки попируют нынешней ночью над вашим трупом.
Айверсон не удостоил ответом столь явную самонадеянность.
— Решено, — сказал он, — деремся на пистолетах.
— Конечно. Но на каком расстоянии? Не бойтесь увеличить его: я попадаю в муху девять раз из десяти и с сорока шагов.
Слова эти были произнесены с хвастливостью забияки по натуре.
— Через платок, — отвечал Кенет, как бы не замечая хвастливого врага.
— Как вы сказали? — воскликнул Марк, думая, что не расслышал.
— Я сказал, что мы будем стреляться через платок и одним заряженным пистолетом.
— Не понимаю, — пробормотал Марк, — такого я еще не слыхивал.
— А между тем это так понятно. Берутся два пистолета, один из них заряжается пулей, другой холостым зарядом. Пистолеты накрываются чем-нибудь. Каждый из нас берет по пистолету и, став друг против друга, направляет дуло в грудь врага, потом…
— Человекоубийство!
— Обыкновенная дуэль. Пистолеты готовятся секундантами.
Марк делал бесполезные усилия, чтобы скрыть замешательство, вызванное заявлением противника, которое было произнесено так тихо и равнодушно.
Кенет продолжал все тем же размеренным, почти мелодичным тоном, не обнаруживая ни хвастливости, ни робости.
— Эта дуэль будет последней для одного из нас. Неужели вы думаете, что причина нашей вражды так важна, что только смерть одного из нас может ее устранить?