Однако мое сочинение в его целом, надеюсь, убедит каждого читателя в том, что программа "черносотенцев" не может "победить" - как не могла она победить уже и в начале нашего века... Впрочем, и здесь, в предисловии, уместно и должно сказать об этом хотя бы вкратце.
"Черносотенцы" начала века исходили из того, что преобладающее большинство населения России нерушимо исповедует христианско-православные, монархически-самодержавные и народно-национальные убеждения, которые составляют самую основу сознания и бытия этого большинства. Однако ход истории со всей несомненностью показал, что такое представление было иллюзорным. Ныне же, в конце века, лишь не желающие оглянуться вокруг, замкнувшиеся в мире чисто умозрительных построений люди могут надеяться на победу "черносотенных" идей (о политиканах, только делающих вид, что они верят в соответствующий дух современного народа, говорить в данном случае незачем). И я избираю "черносотенцев" в качестве точки отсчета для взгляда на историю России XX века отнюдь не потому, что вижу в их идеологии вероятную программу грядущего пути России. События последнего времени (в частности, результаты различных избирательных кампаний) показали, что политические силы, которые в той или иной мере являются "наследниками" большевиков, или кадетов, или эсеров, могли получать более или менее широкую поддержку населения страны. Однако нынешние православно-монархические течения, так или иначе, но действительно "продолжающие" линию "черносотенцев" начала века, явно не имеют такой поддержки и не способны повести за собой значительные слои народа. Едва ли можно назвать хотя бы одного современного политического деятеля, который, открыто выдвинув последовательную православно-монархическую программу, победил на каких-либо выборах.
Говоря об этом, я, понятно, отнюдь не имею в виду патриотические у стремления вообще, которые в той или иной ситуации были присущи и "советской" эпохе. Идеология "черносотенства" всецело основывалась на безусловной, так сказать, врожденной православной Вере, еще сохранявшейся к началу XX века в душах миллионов русских людей; подлинный монархизм и немыслим без Веры, ибо монарх должен представать как "помазанник Божий", находящийся на троне по Высшей (а не человеческой) воле.
И, повторю еще раз, я обращаюсь к "черносотенству" начала века вовсе не потому, что усматриваю в нем некий прообраз нашего будущего пути (по крайней мере - предвидимого сегодня будущего). Как раз напротив! "Черносотенство" в данном случае нужно и важно в качестве воплощения не будущего, а прошлого.
Как уже сказано, мы еще по сути дела не можем смотреть на Революцию из будущего; она в той или иной степени остается не преодоленным настоящим, которое властно порождает стремление не столько познавать, сколько действовать - хотя бы действовать словом - и создавать скорее "программы", чем исследования хода истории.
Но если пока еще крайне труден или вообще немыслим взгляд на Революцию из беспристрастного будущего, есть основания попытаться взглянуть на нее из предшествовавшего ей прошлого, которое как раз и являли собой на политической сцене начала века "черносотенцы". Могут возразить, что воплощением прошлого была прежде всего сама тогдашняя власть - царь и его правительство. Но это едва ли сколько-нибудь верно; понимание российской власти начала века как всецело "реакционного" явления было первоначально внедрено в умы (и в сущности остается в них и сегодня) боровшимися с ней силами - от кадетов до большевиков. Одна уже фигура председателя Совета министров П. А. Столыпина, игравшего первостепенную роль в 1906-1911 годах, опровергает подобное понимание, ибо "прогрессизм" явно преобладал в этом правителе над "консерватизмом". Так, осуществленные тогда кардинальные изменения в судьбе миллионов крестьян превосходят по своей значительности все, что предпринимали до февраля 1917 года другие "прогрессивные" силы.
И вполне закономерно, что "черносотенцы", которые поначалу поддерживали политику Столыпина, решительно боровшегося с бунтами и террором 1906-1907 годов, позднее резко и даже очень резко выступали против его реформаторской деятельности, ибо смотрели на современность всецело с точки зрения прошлого России.
Я отдаю себе отчет в том, что предложение смотреть на Революцию "из прошлого" может быть воспринято как сомнительный или по меньшей мере парадоксальный "метод". Но подчеркну еще раз, что по отношению к XX веку естественный для историка взгляд на прошлое из будущего вряд ли осуществим в наше время, и историография, так сказать, обречена смотреть на Революцию ее глазами (вернее, глазами той или иной действовавшей в ней политической сипы). А обращение к прошлому, к принципиально "реакционной" политической силе дает - при всех вероятных оговорках - возможность увидеть Революцию "сторонним", то есть в какой-то мере объективным взглядом (между тем глазами большевиков, кадетов и т.п. мы неизбежно смотрим на Революцию не извне, а изнутри).
И если даже эта постановка вопроса воспринимается с полнейшей недоверчивостью, дальнейшее изложение, надеюсь, в той или иной степени убедит моих читателей в оправданности (пусть хотя бы частичной, относительной) предлагаемого "метода" исследования хода Революции.
И еще одно соображение. Уже было отмечено, что взгляд на Революцию с точки зрения кадетов или эсеров малопродуктивен, ибо эти партии потерпели сокрушительное поражение - и, значит, оказались недальновидными, не понимали или хотя бы плохо понимали, куда ведут события - в том числе события, вызванные их собственными действиями. Но ведь и "черносотенцев" скажут мне - постиг полный крах, - притом даже раньше, чем тех же кадетов;
они фактически сошли с политической сцены уже во время Февральского переворота 1917 года, и (выразительный факт!) один из их известнейших предводителей, В. М. Пуришкевич, летом этого года объявил о своем присоединении к кадетам!
Однако в идеологии "черносотенцев" имелся, как будет показано, существеннейший момент: они, в отличие от кадетов, эсеров и т.д., рано (не позднее 1910 года) и достаточно ясно осознали неизбежность своего поражения (я имею в виду, конечно, не всех участников "черносотенного" движения, а его основных идеологов). И это осознание дало им немалые преимущества перед "слепо" рвавшимися к победе кадетами, эсерами и т.д.; они гораздо лучше других политических сил понимали, к чему ведет Революция.