– Детская...
– Ты что, меня разыгрываешь, да? Или ты таким оригинальным образом намекаешь на ту давнюю ссору? – расхохоталась она.
– Подожди, – в отличие от Леночки мне было не до смеха. – Вчера я встретила твою маму и помогла ей донести детскую кроватку до твоего подъезда, а потом...
– Мою маму? – переспросила она удивлённо. – К твоему сведению, моя мама уже десять дней как загорает в Сочи.
– Как в Сочи? A как же... Хотя ты говоришь... Лен, ты знаешь, я тебе завтра позвоню, – сказала я и не дожидаясь ответа, повесила трубку.
6
В голове абсолютно всё перепуталось. Мозг отчаянно пытался выбраться из лабиринта непонятных событий и страшных мыслей. Но перед глазами упрямо, как в калейдоскопе, пробегали происшествия последних десяти дней. Кухня, залитая кровью, и папа. В нелепой и ужасной позе. И Ваганьковское кладбище. Толпа людей вокруг папиной могилы. Видимо, соратников и товарищей по оружию. Пламенные речи. А ведь кто-то из них, наверняка, пусть косвенно, но был причастен к гибели отца.
Не знаю почему, но после сегодняшнего разговора со следователем, я была в этом уверена. Утром, когда я по повестке входила в один знаменитый особнячок, расположенный на не менее знаменитой улице, то очень надеялась, что следствие продвинулось вперёд и что-то теперь можно сказать определённо. Но, к сожалению, разговор сразу пошёл в совершенно неожиданном для меня русле.
В предъявленном мне для ознакомления акте вскрытия значился диагноз: «Острая сердечная недостаточность, причина которой устанавливается». Не правда ли, очень странно? Ведь врач, проводивший первичный осмотр сказал прямо: «Несколько огнестрельных ранений». О чём я незамедлительно и сообщила следователю, представившемуся мне как Игорь Петрович. На что этот здоровый рыжеволосый детина в бешено дорогом клубном пиджаке довольно едко заметил:
– Я не знаю, что Вам сказал тот врач... – сделав ударение на слове «тот». – Но на руках у меня официальное заключение судмедэксперта. Tак что извините, но плясать мы всё же будем от этих данных…
– Ну хорошо, – не сдавалась я. – A как быть с тем просто огромным количеством крови на месте преступления?
– Во-первых, не преступления. А происшествия. А во-вторых, кто Вам сказал, что кровь э... в помещении принадлежала именно Вашему отцу?
– А кому же ещё? Ведь больше в квартире никого не было! – воскликнула я после некоторого замешательства.
– Это, девушка, как, впрочем, и многое другое Вам знать не обязательно, – грубовато заявил он и, видимо, желая несколько смягчить обстановку, добавил. – Пока. В интересах следствия.
– Хорошо, но в акте вскрытия указан дeнь наступления смерти – 4-го августа. Так? – опять перешла я в наступление. И уловив его неохотный кивок, продолжила:
– А между тем Татьяна, соседка из третьего подъезда, утверждает, что видела его в добром здравии и даже разговаривала с ним именно в понедельник 6 августа в 14:00. Не могла же она разговаривать с человеком, который уже около двух суток мёртв? Да и я нашла отца именно в час ночи с минутами 7 августа, а кровь даже не успела свернуться.
– А кто, собственно, это может подтвердить? Опять этот ваш пресловутый врач со «cкорой»? Или ваша соседка, замотанная домашними делами, у которой все дни совершенно одинаковые? Повторяю, меня лично там не было, и я привык опираться на официальные документы, а не на показания врачей «скорой», домохозяек и, простите, студентов, пусть даже и медиков. К тому же, – тут он неожиданно облизнулся, взглянув на меня, как кот на сметану, – Вы, Наталья Александровна, уверены, что вообще вызывали «скорую»?
Признаюсь – его вопрос поставил меня в тупик, а по спине моментально сбежал ручеёк пота.
– Конечно, – как можно беззаботнее ответила я. – Набрала, как полагается, «03» и минуты через четыре прибыла, насколько я могу судить, бригада интенсивной терапии.
– …? – поднял Игорь Петрович одну бровь.
– Через четыре минуты... А что? – вызывающе бросила я.
– А то, милая девушка, – взревел он, вскочив и нависнув надо мной, – что все звонки по «03», равно, кстати, как и по «02», записываются на плёнку! Так вот 6 и 7 августа 1990 года звонка на пульт службы «03» ни с вашего телефона, ни с телефонов ваших соседей по подъезду, равно как с телефонов всего вашего дома, не поступало! Вот и выходит, что... – cделал он эффектную паузу.
Тут мне стало совсем хреново. Во рту пересохло и страшно захотелось курить. Игорь Петрович, видимо, догадался и протянул мне сигарету.
– Товарищ следователь, я могу описать врачей, которые приезжали. Можно выяснить, с какой они подстанции и узнать, кто их вызвал, – торопливо говорила я. – И потом, они оставили для милиции какие-то заполненные бланки. Я их передала «операм», как только они приехали.