Андрей уже пять дней был в этой трофейно-ремонтной части, но ему казалось, что гораздо дольше, кормили плохо, а в лагере их не кормили совсем, но в лагере и не били, здесь же били постоянно, особенно зверствовал немчик-недомерка, ежедневно кто то из военнопленных был им бит, сил у недоноска было как у воробушки, но само ощущение, что ты не можешь дать сдачи, было угнетающим.
Иллюзия, что немецкий пролетариат начнет братание с русскими, по аналогу первой мировой, и совместными усилиями они скинут ненавистных империалистов-капиталистов ушла безвозвратно, пришло осознание, что немец это враг, а если он нацист, то враг вдвойне, жалость к которому неуместное чувство, жалость эти нелюди, воспринимают как слабость, поэтому с ними нужно сражаться до последней капли крови и еще чуть чуть, и побеждать, альтернатива - смерть, и не только твоя, но и всех и всего, что тебе дорого, их нужно искоренить не только физически, но и морально, но как это сделать в условиях плена, в условиях в которых он, старший лейтенант артиллерист Андрей Клебанюк, находится сейчас, он не знал.
В сарай их загнали когда смеркалось.
- Сегодня бешеный Фриц в наряде, я видел как он готовился,- сказал кто то с сожалением,- снова будет во все щели ссать и спать не давать.
В ответ ему было молчание, все устали. Целый день сначала загружали, а потом разгружали ящики со снарядами. Руки просто отрывались и ноги не держали.
- Нужно хоть немного отоспаться,- в очередной раз говорил сам себе Андрей. Мысль о побеге у него была, но реализовать ее не было никаких сил. Так он и уснул.
Проснулся от того, что на него кто то наступи. В сарае стоял возбужденный шепот.
-Наши, наши пришли,- не веря себе, говорили пленники, а в это время открылся замок и на пороге были действительно наши, по крайней мере говорили точно по русски,
- Тише товарищи, выходите по одному, не толкайтесь, идите вон туда, к старшине Бородачу, он скажет что дальше - показывал направление рукой освободитель,- и не шумите сильно.
А вот форму такую Андрей никогда не видел, много карманов в которые было напихано чего то, и потому бойцы казались колобками, у некоторых на голове была фара, как у шахтеров, и лиш труп бешеного Фрица, лежащий с ненормально закинутой головой, беззвучно подтверждал, что это действительно свои и никакой не мираж.
- Кто его так?,- спросили у ближнего бойца, указывая на труп неудачливого охранника.
- Иван,- был короткий ответ и кивнул головой на здорового, ругающегося парня, отчего то измазанного кровью.
- А почему он весь в крови?
- Так другого немчуру ножом пырнул, вот тот его кровью и измазал, переживает, что маманя его ругать будет.
***
- А чего с ними церемонится,- рассказывал о последнем выходе один из многочисленных Ильиных,- часовой тот смотрю аккурат со Степку росточком, даже перешивать ненужно, вот думаю свезло. Снял я сапоги, чтобы потише, подобрался к нему как учили, на цыпочках и стукнул прикладом пониже каски, чтобы френч кровью не испачкать. И вон виш,- показывал на примерившего обновку самого младшего брата Степку,- угадал, даже сапоги того же размера оказались.
- Иван, ну а дальше то что?