Каждый из этих современных крематориев был обнесен колючей проволокой, имел отдельный вход, а от лагеря был скрыт изгородью из ивняка. Нарядные цветочные клумбы придавали этому месту невинный вид (50, с. 120].
Из показаний бывших освенцимских узников:
...печей не хватало, и были устроены огромные рвы для сжигания. В них укладывались костры из дров, которые обливались нефтью. В эти канавы бросались трупы, но часто СС бросали туда также детей и взрослых женщин, где эти несчастнейшие люди погибали страшной смертью. Жиры и масло, нужные для сжигания, получались отчасти из трупов газированных людей, для экономии нефти. Из трупов получали также масла и жиры для технических целей и даже для приготовления мыла [3, т. 1, с. 274].
Ю.ЮЗОВСКИЙ:
Освенцим должен был работать на началах самоокупаемости. Гесс был озабочен изысканием средств для ведения своего производства. <...> Так был найден знаменитый “циклон Б” - препарат синильной кислоты. Он, во-первых, стоил дешево, во-вторых, действовал быстро... Когда же не было особой спешки, нужную порцию яда уменьшали, жертвы мучились дольше положенного (я опускаю описания перекошенных судорогой тел и глаз, вылезающих из орбит), но экономия на “циклоне Б” составляла в целом внушительную цифру [59, 1966, № 2, с. 169-170].
Ф. ПИПЕР:
Пепел с остатками не сожженных до конца костей вывозили на грузовиках в деревню Харменже и высыпали в рыбные пруды, засыпали болота или удобряли поля лагерных хозяйств. Вырванные у мертвых золотые зубы тут же переплавлялись в специальном тигле... Плавка порой давала до 12 кг золота в день. Чердаки крематориев, отапливаемые благодаря находившимся под ними печам, использовались для сушки волос убитых [50, с. 121 ].
Ю. ЮЗОВСКИЙ:
Рудольф Гесс, в общем, справлялся с финансовыми затруднениями, о чем свидетельствует, например, его переписка с фармакологической фирмой Байер. Вот фрагменты этой корреспонденции, исходящей от фирмы. “Мы были бы благодарны Вам, если бы Вы, в связи с испытанием нами нового снотворного средства, передали нам известное количество женщин”. “Подтверждаем ответ. Цена 200 марок за одну женщину кажется нам все же завышенной. Можем предложить не больше 170 марок за голову...” <...> “Получили 150 женщин. Они хотя и не в наилучшем состоянии, но отвечают нашим требованиям...”
“Опыты проведены. Все женщины умерли. В ближайшее время свяжемся с Вами насчет новой доставки...” [59,1966, № 2, с. 171].
Выше Гесса торговали с большим размахом. Эйхман и его представитель в Венгрии Крумей пытались обменять 1 миллион евреев на 10 тысяч грузовиков. Сделка, впрочем, не получилась [48, №9, с. 130].
Из книги “Освенцим глазами СС”:
Во время уничтожения венгерских евреев Гесс часто ездил в Будапешт, чтобы координировать наплыв эшелонов. <...> Каждый день приходили 2-5 эшелонов, а в каждом из них 40-50 вагонов приблизительно по сто человек в каждом вагоне. Часть эшелонов направляли прямо в газовые камеры без проведения отбора. Бывали дни, когда приходило больше поездов с евреями, и тогда закрытые вагоны стояли на боковых путях по несколько часов. В некоторых транспортах евреи уже были поделены по возрасту и полу. Венгерских евреев привозили в Освенцим под предлогом “переселения” на Восток, а поэтому им было приказано привезти строительное дерево. В действительности оно служило для сжигания трупов загазованных людей [49, с. 113].
М.-К. ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ:
...когда прибывали евреи из Салоник, им выдавали почтовые открытки, внизу на этих открытках указывалось, что адрес отправителя - Вальдзе, хотя такого пункта не существовало. Им выдавали также печатный текст с тем, чтобы они написали своим родным: “Здесь мы хорошо устроились: у нас есть работа, с нами хорошо обращаются и хорошо кормят. Ждем вашего приезда”. <...> Я вспоминаю профессора-филолога из Салоник, который с ужасом узнал в приехавшем родного отца [3, т. 1, с. 875].
ГЕСС:
...два дежурных врача осматривали заключенных, прибывших эшелонами... Пригодных к работе направляли в лагерь, остальных же немедленно посылали на фабрики истребления. Маленьких детей истребляли всех, так как они не могли работать.
<...> Очень часто женщины пытались спрятать своих детей под одеждой, но, конечно, когда мы обнаруживали их, мы отправляли их в камеры уничтожения [3, т. 1, с. 886].
С. ШМАГЛЕВСКА:
...быстро, на ходу, идет отбор.
Не задерживаясь ни на мгновение, люди переходят направо, лишь некоторые, указанные эсэсовцем, сворачивают налево. Первые пойдут прямиком в смерть, вторым будет разрешено прожить несколько недель или месяцев в наитягчайших условиях лагеря.
Налево идут самые красивые молодые девушки или безупречно-крепко сложенные юноши.
Направо движется подавляющее большинство; там старики, инвалиды, дети, матери с младенцами. Они не знают, что в эту секунду на них пал приговор гитлеровского правосудия. <...>
Напротив того места платформы, где высаживаются из поездов “переселенные” сюда люди, стоят затаившиеся за немецкой уборной женщины [узницы] и через колючую проволоку следят за селекцией. <...> Эдита Линкс... смотрит с напряжением, а потом тихо говорит:
- Моя сестра Сарочка.
<...> Эдита тянется на цыпочках и смотрит в сторону поезда... лицо ее сереет и она, с глазами, расширенными от ужаса, говорит:
- Моя мать, шурин, отец, бабушка, тетя... Все. Вся моя семья.
И не думая об опасности, которой подвергает себя, кричит:
- Сара! Сара! Отдай ребенка бабушке!
Молодая женщина с ребенком на руках глядит в сторону лагеря, узнает стоящую за проволокой сестру, поднимает приветственно руку. Эдита упорно повторяет:
- Ребенка - бабушке, отдай ребенка бабушке!
Сара не знает, что значат эти слова. Послушно оборачивается к идущей следом старой женщине в черном и отдает ей младенца. <...> Семья Эдиты приближается к группе эсэсовцев и теперь видно: все поочередно уходят направо кроме одной только Сары [60, с. 291-292].
М.-К. ВАЙЯН-КУТЮРЬЕ:
Мы прибыли в Освенцим...
Нас направили в большой барак, затем - дезинфекционную камеру. Там нам вытатуировали на левой руке порядковый номер. Затем нас перевели в большое помещение, где держали под паром, после чего окатили ледяной водой. Все это происходило в присутствии эсэсовцев- мужчин и женщин, хотя мы, женщины, были раздеты. После этого нам выдали разорванную, грязную одежду: платья из хлопчатобумажной ткани и такие же кофты. <...>
...нас перевели в помещение, где мы должны были жить. <...> Нары были размером 2х2 метра, и мы без подстилок спали по девяти человек на каждых нарах: первую ночь мы провели без одеял. <...>
В половине четвертого раздавался грубый крик охраны, которая нас... поднимала... ударами дубинок на перекличку, ...даже умиравшие должны были ползком выходить на нее...
5 февраля... в 1943 году... в половине четвертого утра весь лагерь был разбужен и выведен на перекличку на равнину. Мы оставались на этой равнине перед лагерем до пяти вечера, не получая пищи, стоя на снегу. После того, как была отдана команда, мы должны были пройти через дверь, поочередно один за другим, и каждому заключенному наносили удар в спину дубинкой для того, чтобы заставить его бежать. Те, которые не могли бежать, потому что были стары или больны, были схвачены и помещены в 25-й блок, в котором ожидали отравления газом....
...наши окна выходили во двор 25-го блока, ...можно было видеть горы трупов, и время от времени голова или рука одного из сваленных в кучу тел приходила в движение - это была умирающая, которая стремилась выбраться из горы трупов...
...по двору 25-го блока бегали громадные крысы, которые объедали трупы и даже набрасывались на умиравших...
...обувь приходила в полную негодность через одну, две недели... В связи с этим ноги отмораживали, на них образовывались раны... Многие их моих подруг, у которых были раны на ногах, ложились в лазарет и более оттуда не возвращались.