Правительство обязано признать евреев народом столь же опасным для жизни человечества, сколь опасны волки, скорпионы, гадюки... Жидов надо поставить искусственно в такие условия, чтобы они постоянно вымирали... [80, с. 4].
Множество вариаций. Они особенно трогательны у представителей интеллигенции девятнадцатого века, как бы даже стыдившихся собственного антисемитизма. Но разнобой высказываний не должен никого смущать. (Он и не смущал). Все они капали в одну точку, все давали совокупный эффект. И не только самоутверждающимся фобианцам.
Ж.-П. САРТР:
Некоторые дети уже с шести лет... должны были драться с другими детьми, обзывавшими их “жидами”. От иных детей долго скрывают тайну их происхождения. <...> Но так или иначе приходит день, когда они узнают правду... Чем позднее она открывается, тем сильнее шок... Они чувствуют себя одинокими, не такими, как остальные дети... которые не имеют особого прозвища. Они приходят домой, смотрят на отца, думают: “Неужели он тоже еврей?” и чувствуют, что навсегда утратили к нему уважение.
<...>
В глубине души еврей считает, что он ничем не отличается от других людей. <„.> Но ему дают понять, что это вовсе не так, что он все делает “по-еврейски”...
<...>
...даже если еврей станет министром, он будет министром-евреем, одновременно Ваше превосходительство и пария.
<...>
Еврей может выбрать отвагу или трусость, может выбрать радость или печаль, может выбрать любовь к христианам или ненависть. Не может только выбрать одно: не быть евреем. Точнее говоря, если выберет именно это... если пылко, отчаянно откажется от своих “еврейских” черт характера - это будет еще одно - наилучшее - доказательство того, что он еврей. Потому что, например, я, который евреем не являюсь, ничего не должен ни отвергать, ни доказывать.
<...>
Еврей дал себя убедить антисемитам, он - первая жертва их пропаганды. Вместе с ними он принял, что если еврей вообще существует как таковой, то имеет именно те черты характера, которые ему приписывает общая неприязнь... Беспокойство принимает у него весьма
специфичные формы: оно становится боязнью, как бы случайно не поступить или не отреагировать как еврей. <...> Сколько знаем евреев нарочито щедрых... именно потому, что евреев принято считать людьми жадными и скупыми. Заметим, кстати, это вовсе не значит, что им приходится преодолевать в себе какую-то особую склонность к скупости. Нет никаких доказательств того, что еврей скупее христианина. <...> ...евреи в движении Сопротивления сыграли превосходную роль: они еще раньше коммунистов включились в движение, заняли руководящие посты в Сопротивлении; в течение четырех лет они продемонстрировали примеры потрясающей храбрости и точности действий, перед которыми мы сейчас с уважением склоняем головы. И все-таки многие из них долго колебались, прежде чем
вступить в Сопротивление, которое казалось им слишком соответствующим еврейским интересам - они хотели быть полностью уверены, что идут в Сопротивление не как евреи, а как французы. <...>
...оттого, что все и всюду смотрят на него не как на человека вообще, а как на еврея - именно поэтому еврей не может ассимилироваться.
<...> Глубокая солидарность, связывающая евреев, покоится не на общности интересов, а на общности ситуации. Гораздо больше, чем два тысячелетия общих мук и преследований, объединяет их общая враждебность христиан.
<...> Когда евреи находятся среди своих, каждый из них для другого, а тем самым и для себя - просто человек. <...>
В доме француза еврей, встретив другого еврея, держится с последним как француз... боится его. И он, который за минуту до того не замечал этнических особенностей своего сына или племянника, начинает всматриваться в этого другого еврея глазами антисемита, начинает со страхом искать в нем... объективных признаков их общего происхождения.
<...> Известно, что враги евреев часто говорят: “Нет антисемитов больших, чем сами евреи”. В действительности антисемитизм евреев вынужденный. Он основан, прежде всего, на болезненной страсти находить у своих близких, родственников и друзей черты, ненавидимые
евреем в самом себе [16, с. 71-99].
Что там родственники и друзья! Большой ученый оперирует общими категориями: евреи в целом и в целом человечество. Глобальный уровень.
К. МАРКС (потомок знаменитых еврейских раввинов):
Какова мирская основа еврейства? Практическая потребность, своекорыстие.
Каков мирской культ еврея? Торгашество. Кто его мирской бог? Деньги.
<...>
...через него и помимо него деньги стали мирской властью, а практический дух еврейства стал практическим духом христианских народов.
<...>
Христианство возникло из еврейства. Оно снова превратилось в еврейство [17, т. 1, с. 408,409,412].
Написано - врублено. Пускай потом отмываются от слов учителя марксисты:
К. КАУТСКИЙ:
Чтобы представить еврея прирожденным преступником, наши расовые антисемиты не знают ничего другого, более уничтожающего, как сногсшибательное утверждение, будто еврей – прирожденный капиталист. Они объявляют, что вся подлость капиталистического мышленья... заложена еврею издавна в кровь [21, с. 111].
С. ЛОЗИНСКИЙ:
Маркс совершенно не был знаком с жизнью [еврейских масс]... Маркс совершил, с точки зрения марксизма прежде всего, грубейшую ошибку, так как носителями той или иной... формы капитализма могут быть классы, а не “иудеи” или другие народности [51, с. 86].
С. БУЛГАКОВ (русский ученый; о статьях Маркса по еврейскому вопросу):
Сын поднял руку на мать, холодно отвернулся от ея вековых страданий, духовно отрекся от своего народа [51, с. 86].
Ж.-П. САРТР:
Отрекающийся от себя еврей никаким образом не может освободиться от сознания того, что он еврей. <...> Наиболее характерной чертой таких евреев является их постоянное колебание между чувством гордости и комплексом унижения, между страстным отрицанием признаков еврейской расы и мистическим и физическим соучастием в еврейской действительности [16, с. 102].
Г. ФАСТ:
...быть евреем - это особый вид жизненного опыта [27, с. 371].
Ж.-П. САРТР:
...наш антисемитизм, как и наш высокомерный либерализм отравили его [еврея] до мозга костей; это мы заставляем его определять себя как еврея... Мы создали этот тип людей... единственный смысл существования которого - служить предохранительным клапаном в общественном строе. Это тип людей, который говорит о Человеке больше, чем все остальные вместе взятые, ибо появился он в результате вторичных реакций в лоне человечества, это квинтэссенция человека, униженная, лишенная корней, бросаемая с места на место, изначально приговоренная к приспособленчеству или к мучениям. Нет среди нас таких, кто не виноват в этом, каждый из нас преступник: еврейская кровь, пролитая гитлеровцами, падает на все наши головы.
Но тем не менее, - может кто-нибудь сказать, - еврей ведь свободен: он может решить стать истинным неприспосабливающимся евреем. Это правда... узник всегда имеет право на побег, даже если известно, что он может заплатить жизнью, перерезая колючую проволоку, - однако, это нисколько не уменьшает вины и ответственности охранника [16, с. 132-133].
Сознание ущербности у жертвы, правоты у палача – почва Фобии, унавоженная пропагандой. В этой почве и проклюнулся национал-социализм. Уж он не вилял: свободный от шелухи обиняков и извинений, пер в рост голый наглый фаллос, рвущийся к насилию.
Де МЕНТОН (обвинитель на Нюрнбергском процессе):
Национал-социализм - завершение длительной эволюции, результат использования группой лиц самых мрачных и наиболее глубоких сторон немецкой души.