В лесу - не на фронте. Партизанская награда большой крови стоит. Но - получали. Кеймах Давид, командир части – ордена Ленина и Отечественной войны первой степени, так?.. Эйхенбаум Геня, девушка, в бою смертью храбрых, представлена к Золотой Звезде...
Молодые - вообще... После гетто, лагерей - отчаянные. У Атласа лучшие Кригер Абрам, Карповский Григорий и другие - всем по шестнадцать лет. И прочие. Рабинович Исаак, разведчик, подрывник - пятнадцать лет, Левин Беня - четырнадцать... Бидерман Шлема, тринадцати лет, подорвался при изготовлении боеприпасов. Ясно?..
Берем действующие армии. У нас наций - сто три. Евреи - нация малая, а воевало полмиллиона и по боевым наградам - сразу после русских, украинцев и белорусов. Десятки тысяч, так?.. Больше ста евреев - Герои Советского Союза. И прочие: в Югославии воевала половина ихних евреев - тридцать тысяч. В американской армии- пятьсот пятьдесят тысяч, в английской - сто тысяч. Овечки...
Теперь после войны. Эйхмана нашли, взяли... У Франции корабли угнали, в Ираке реактор разбомбили... На Израиль пять стран напали, а он стоит. Два миллиона против ста – комар против быка. А земли арабские держит... Агрессия империализма, ясно?.. Овечки... Их - жалеть? Москва слезам не верит, так?..
10 и АВТОР
- ...оголтелый национализм автора. Общечеловеческие проблемы экономики, политики, социологии он свел к так называемому еврейскому вопросу. Тут автора крепко подвели отсутствие классового подхода и политическая безграмотность. Какие основные признаки нации? Общность территории и языка. Где они у евреев? Две тысячи лет они разбросаны по разным странам, их язык практически умер, их культура, традиции, моральные нормы и прочие особенности давно поглощены национальной средой коренных местных народов. Говорить об евреях как об отдельной нации - архинелепость! Владимир Ильич Ленин прямо указывал, что идея об особом еврейском народе совершенно несостоятельна и реакционна. А если нет евреев как нации, следовательно, не может быть пресловутого еврейского вопроса. Нет, стало быть, и предмета авторского исследования, то бишь обсасывания. Попросту говоря, не о чем толковать. Загляни автор вовремя на 73 и 74 страницы восьмого тома ленинского полного собрания сочинений, не пришлось бы зря марать бумагу.
(О том ли мы? Ладно, пусть не евреи, пусть кампучийцы или цыгане или зверье “Красной книги” или лазерно-ядерный общепланетный крематорий...).
11 и АВТОР
- Мне кажется, автор как-то чересчур заостряет... Нельзя одних сплошь черным, а других - голубым. Есть переходные цвета, есть оттенки. Я сам еврейской национальности, но положа руку на сердце...
Вот, скажем, Вильнюс, это самое гетто. Были евреи-подпольщики, были евреи-жертвы, но были ведь и евреи-полицейские. Когда немцы потребовали выдать им Ицхака Виттенберга, руководителя подпольщиков, те стали, что называется, насмерть, зато остальные... Люди есть люди, своя спина дороже - и предадут, и продадут... Толпа евреев озверела от страха, бросалась на подпольщиков, женщины кричали им: “Убийцы наших детей!” И чем все кончилось? Виттенберг запретил своим драться с евреями, и сам пошел к немцам. Довольно показательная история...
С другой стороны тоже не все однозначно. Вильнюсским евреям доставляли оружие католические монахини. А как помогал немецкий унтер-офицер Антон Шмидт? От него, между прочим, впервые узнали имена Эйхмана и других эсэсовских палачей. Шмидт связывал виленское еврейское подполье с другими гетто. Его схватили гестаповцы, пытали зверски, он никого не выдал и был расстрелян у ворот гетто.
Выходит, важно, не какая нация, а какой человек. У меня, например, масса русских товарищей, прекрасные люди, работаем вместе, дружим... И жена русская, и дети - живем, не жалуемся..
Впрочем, если говорить об интернационализме, я бы вспомнил еще раз Вильнюс, гетто. Был там еврей по фамилии Баран, работал в бригаде на немецких военных складах. Баран вступил в польскую подпольную Армию Крайову, и под его руководством бригада из гетто стала снабжать поляков ворованной на складах взрывчаткой. Мало того, в другой бригаде из гетто, обслуживающей здание гестапо, Баран нашел подходящего еврея, который стал ни больше ни меньше польским агентом в гестапо. Баран был удивительный человек! Он устроил для своей семьи за территорией гетто убежище с подземным ходом из гетто, с вентиляцией, электричеством, даже радио было – и уступил это убежище другим... Когда его бригаду немцы отправили в эстонские каменоломни, Баран по дороге выпрыгнул на ходу из поезда и пешком вернулся в гетто, к жене. Во время уничтожения гетто Баран с семьей сбежали, спрятались в деревне. Но отсидеться - это не для Барана. Высокий, голубоглазый, светловолосый, он решил сойти за славянина. Поляки ему организовали документы, он устроился на работу и одновременно участвовал в боевых операциях польского подполья. Поистине братство по оружию. Вот чему автор должен бы уделить побольше места...
(Места не жалко. Да и много ли потребуется места, чтобы завершить историю Ильи Овсеевича Барана из города Вильно? Ночью 24 октября 1943 года литовская полиция столкнулась на шоссе с группой подпольщиков из польского отряда Кшижановского. Они возвращались после налета на немецкий склад боеприпасов. В группе был Баран. Его одного литовцы и схватили. Вооруженные польские собратья Барана почему-то не выручили - об этом сокрушался после войны сам Кшижановский, когда восторженно писал о Баране.
Тут Автору приходят на ум и воспоминания о нелегальных организациях польских школьников - боевые, честные ребята не хотели в своих “Серых Шеренгах” видеть ровесников-евреев - блюли чистоту. Это - лучшие. А худшие... “Пойдем, поглядим, как жидки жарятся”, - говорил кое-кто в Варшаве, когда немцы выжигали восставшее гетто. 120 тысяч евреев воевали в польской армии в 1939 году. 36 тысяч из них погибли в боях за
Польшу, 61 тысяча канула в немецкий плен... “Пойдем, поглядим, как жидки жарятся”...).
12
- Чего в прятки-то играть? Я прямо в глаза скажу, по-нашему: не любим мы еврея, будь какой ни распрекрасный. Не любим. Может они, бедолаги, и не виноваты, но это уж обычай наш такой стал, народный. Вон даже Лев Николаич наш, Толстой, в младые лета в дневничок занес: “Еврея любить трудно. Надо стараться”. Он-то с годами постарался. Лев Николаич, ну а ежели кто попроще? Традиция, она в крови, ее умом не перешибешь. К примеру, говорят в народе: еврей жадный, деньги любит. Ясное дело, навет. Немчура всякая или там япошка не меньше жмоты. В России вроде бы мужик размашист, а вон экие поговорки-то сладил: “После бога деньги первые”, “Не молодца любят, денежку”. Да в любом краю: ежели ты из малоимущих, так сызмальства обучен гроши считать. И еврей таков же - ихние-то предки большинство голь перекатная. Есть и поглубже зацепка. Деньги не пахнут нацией, они еврея вроде в один ряд со всеми становят. При деньгах Панфил всем людям мил. Опять же, антисемитизм. Он, чего греха таить, сроду не помирал, только на время заснет, да спит вполуха - евреям ли того не ведать? Вот и ждут над собой разбоя. А деньги и при погроме схоронить проще иной ценности, и после с голоду не помрешь. Резон еврею деньги особо почитать? Выходит, резон. Но не любим мы этого в них, не любим - и весь сказ. Наше право...
Теперь с автором этим. Еврей он и есть еврей, ему что всего главнее? Расизм, фашизм, угнетение наций - он и вправду более иных от этого терпит. А мы? За чужой щекой зуб не болит. Негры, индейцы - мы им сочувствуем, но живой человек – он живой: сегодня ему, к примеру, футбольный матч душу теребит, завтра - кино про шпиона или просто выпить охота – хулить его за то? Ему - свое, еврею - свое. Сколь прекраснодушно ни твердить о человеке вообще - нет такого человека: есть православные и буддисты, ненцы и немцы, желтые и черные... И есть, известное дело, евреи. Может, в будущем люди и сольются в однородность, но это когда еще рак свистнет? Оно, думаю, и лучше. Мне лично по сердцу старина моя и мои земляки, мои сродственники по душе, по крови, по обычаям... А чужие – бог с ними, зла не желаю, но любить - нет уж, увольте...