Земля, подвешенная в бесконечности.
Близкий друг - солнце - пятьдесят миллионов миль.
Диаметр маленькой нашей земли - это лишь три тысячи миль огня в тонкой десятимильной остывшей скорлупе.
На скорлупе, наполненной огнем, среди океанов - брошена горсть суши.
На суше, среди деревьев и кустов, насекомых, птиц, зверей - копошатся люди.
Среди миллионов людей ты родила еще одно - что? былинку, пыль - ничто...
Но это “ничто” - кровь от крови, плоть от плоти морской волны, ветра, молнии, солнца. Млечного пути. Эта пылинка приходится братом хлебному колосу, траве, дубу, пальме, птенцу, львенку...
В нем есть то, что чувствует, изучает, страдает, жаждет, радуется, любит, отдается, ненавидит, верит, сомневается, обнимает и отталкивает.
Эта пылинка охватывает своей мыслью все: звезды и океаны, горы и пропасти. И что составляет содержание души, если не бесконечность вселенной?
...Ребенок и безграничность.
Ребенок и вечность.
Ребенок - пылинка в пространстве.
Ребенок - миг во времени [105, с. 26].
А. ШАРОВ:
Януш Корчак - Генрик Гольдшмит - родился в Варшаве в 1878 году в интеллигентной еврейской семье; отец его был известным адвокатом. Литературный псевдоним - Януш Корчак - он принял юношей... и под этим именем стал одним из самых любимых и самых почитаемых мыслителей педагогики и детских писателей [106, с. 207].
Я. КОРЧАК (из дневника):
...папуля называл меня в детстве растяпой и олухом, а в бурные моменты даже идиотом и ослом. Одна только бабка верила в мою звезду. <...> Они были правы. Поровну. Пятьдесят на пятьдесят. Бабуня и папа.
<...>
Бабушка давала мне изюм и говорила:
- Философ.
Кажется, уже тогда я поведал бабуне в интимной беседе мой смелый план переустройства мира. Ни больше, ни меньше, только выбросить все деньги. Как и куда выбросить и что потом делать, я толком не знал. Не надо осуждать слишком сурово. Мне было тогда пять лет, а проблема ошеломляюще трудная: что делать, чтобы не стало детей
грязных, оборванных и голодных, с которыми мне не разрешается игра во дворе, где под каштаном был похоронен в вате в жестяной коробке от леденцов первый покойник, близкий и дорогой мне, на сей раз только кенарь. Его смерть выдвинула таинственную проблему вероисповедания.
Я хотел поставить на его могиле крест. Дворничка сказала, что нельзя, поскольку это птица - нечто более низкое, чем человек. Даже плакать грех.
Подумаешь, дворничка. Но хуже, что сын домового сторожа заявил, что кенарь был евреем.
И я.
Я тоже еврей, а он - поляк, католик. Он в раю, я наоборот, если не буду говорить плохих слов и буду послушно приносить ему украденный дома сахар - попаду после смерти в то место, которое по-настоящему адом не является, но там - темно. А я боялся темных комнат.
Смерть. Еврей. Ад. Черный еврейский ад. Было о чем поразмышлять [103, с. 302-303].
А. ГРАБАРЧИК:
Став студентом медицины, Корчак преподавал на тайных курсах, запрещенных царской администрацией, работал в бесплатной читальне для бедных, учил в школе, помогал матери содержать семью после смерти отца. За участие в студенческих демонстрациях был арестован. Как российский подданный воевал с японцами [105, с. 24].
Я. КОРЧАК:
Я всегда там, где легко набить себе шишки. Щенком был, когда первая революция и стрельба. Были бессонные ночи и столько каталажки, сколько требуется мальчишке, чтобы накрепко угомониться. Потом война. Так себе война. Пришлось далеко ее искать, за Уральскими горами, за Байкалом, через татар, киргизов, бурят, аж до китайцев. До манчжурской деревни Таолай-джу дошел, и снова революция. Потом краткий вроде бы покой. Водку пил, да, не раз ставил жизнь на карту... Только на девочек не имел времени [103, с. 301-302].
А. ГРАБАРЧИК:
В 29 лет Корчак решает жить в одиночестве. “Сыном своим я выбрал идею служения
ребенку”... - писал он спустя 30 лет.
С 30 лет Корчак работает больничным врачом. Становится известным специалистом. Получает высокие гонорары от богатых пациентов и даром лечит детей бедняков [105, с. 24].
Я. КОРЧАК:
За дневные консультации у богатых... я требовал по три и пять рублей. Нахальство - профессорские гонорары. Я, рядовой врач, затычка, голодранец из больницы...
<...> Врачи-евреи не имели практики среди христиан – только самые выдающиеся жители главных улиц. <...>
А мне - телефонные звонки, чуть ли не ежедневно:
- Пан доктор, графиня Тарновска просит к телефону. Прокурор... Директорша...
Однажды даже было:
- Генеральша Гильченко.
Такими были визиты автора “Дитя гостиной” [популярная книга Я. Корчака], тогда как Гольдшмит ночами ходил лечить мастит на Шлиску 52...
<...> Я бесплатно лечил детей социалистов, учителей, репортеров, молодых адвокатов, даже врачей - все люди прогрессивные....
Я объявил:
- Поскольку старые врачи неохотно утруждают себя ночью, тем более ради бедняков - я, молодой врач, обязан бежать ночью на помощь.
Вы понимаете. Скорая помощь. А как иначе? Ведь что будет, если ребенок не дождется утра? ...
Однажды посреди ночи является бабища в косынке. <...>
- Меня фельдшер Брухальский прислал. Еврейчик, но честный человек. Говорит: “Моя дорогая, мне вы будете должны заплатить рубль, потому что это ночной визит. А в больнице есть доктор, он пойдет даром и еще оставит денег на лекарство” [103, с. 337-339].
А. ГРАБАРЧИК:
В 1911 г. он посвящает себя воспитательской деятельности, возглавив Дом сирот, который до конца жизни был его собственным домом [105, с. 24].
Я.КОРЧАК:
Добра в тысячу раз больше, чем зла. Добро сильно и несокрушимо. Неправда, что легче испортить, чем исправить [106, с. 230].
А.ШАРОВ:
Корчак создавал детскую республику... ...крошечное ядрышко равенства, справедливости внутри мира, построенного на угнетении. <...>...прежде всего в Доме сирот не должно быть насилия, тирании, неограниченной власти - никого, даже воспитателей. “Нет ничего хуже, когда многое зависит от одного, - пишет “Школьная газета” Дома сирот. - ...когда кто-либо знает, что он незаменим, он начинает себе слишком много позволять...”
Когда в корчаковском детском доме создается суд... предусматривается право детей подавать жалобу и на воспитателя, если тот поступил несправедливо, и право - даже моральная обязанность - самого воспитателя просить суд дать оценку своему поступку, если он считает этот поступок несправедливым или хотя бы сомневается в справедливости совершенного.
...Корчак несколько раз сам подавал на себя в суд: когда необоснованно заподозрил девочку в краже, когда сгоряча оскорбил судью, когда выставил расшалившегося мальчишку из спальни и т.д.
<...> В этом не было и тени позы...
“Я категорически утверждаю, - писал Корчак в книге “Дом сирот”, - что эти несколько судебных дел были краеугольным камнем моего перевоспитания как нового “конституционного” воспитателя, который не обижает детей не потому только, что хорошо к ним относится, а потому, что существует институт, который защищает детей от произвола, своевластия и деспотизма воспитателей”.
Корчак пишет сказки, книги о воспитании...
Он создает “Малый Пшёгленд” [“Маленькое обозрение”], первую в мире печатную газету, делающуюся не для детей - сверху вниз, - а самими детьми, защищающую интересы ребят [106, с. 233,235-236].
И. НЕВЕРЛИ:
Мечта - это жизненная программа, сказал как-то Корчак. Ее не всегда удается осуществить до конца, но пытаться нужно обязательно. Он давно мечтал о своеобразной детской трибуне... <...> ...хороший вкус, чуткость к правде, потребность в ней и смелость в ее высказывании необходимо прививать и развивать с малолетства. Для этого надо дать детям собственные газеты, которые они будут вести сами.