Разозленные вожаки приказывают своим воинам, которых уже набралась примерно целая сотня вокруг них, стрелять по лодке. Правильно я им все сказал, сразу вывел из себя, мне мирное расставание ни к чему сейчас.
Стрелы теперь валятся постоянно с купола, понемногу выбивая его основу, но мы уже отплыли на середину реки.
Пришло мне время показать наивным агрессорам, что ждет их всех в скором будущем, все на корм стервятникам и воронам отправятся разбросанными кусками тел. Летающих падальщиков здесь, в благодатных землях, на самом деле очень много, вот и сейчас они уже нарезают круги в небе.
Предчувствуют будущее пиршество.
Я поднимаю фузею, переключаю ее на стрельбу импульсами самой малой мощности и особо не целясь, выпускаю первый сгусток в то место на берегу, где до сих пор неподвижно наблюдают за нами вожаки.
Стрелять по нам начали, это значит, что никто себя неприкосновенным парламентером или переговорщиком чувствовать больше не может.
Пролетев это небольшое расстояние, сгусток впитался в землю, я за это время успел переключить фузею на среднюю мощность.
И когда совсем небольшой кусок берега разлетелся по сторонам, убивая и калеча лошадей и всадников, пустил второй немного в сторону влево, потом третий в другую сторону.
Через несколько секунд берег и спуск в воду оказались завалены грудой тел, но я на этом не успокоился и поставив максимальную силу сгустка, выстрелил им два раза в каменистый склон нависающего над остальным берегом холма.
Первые три выстрела выкосили всех, кто остался на берегу смотреть на наше отплытие, последние наверняка добили много остальных выживших воинов. Ничего, мне не особо важно, сколько выживет воинов именно этого племени. Главное, чтобы остались хоть кто-то в живых, кто сможет рассказать про произошедшее тут побоище.
Произошедшее потому, что настоящего Мастера оскорбили в его лучших чувствах и начали стрелять в парламентера.
Да еще ему в спину, что вообще никуда не годится. Правда, я и сам не брал с собой белое знамя, обозначающее здесь тоже приглашение к переговорам. Впрочем, сила солому ломит, кто победил на месте, тот и прав потом окажется.
Вскоре мы выпрыгиваем из лодки и так же под прикрытием моего купола стрелы, пусть теперь и довольно редко, но пытаются выбить гвардейцев, затаскивающих лодку повыше.
Я поднимаюсь сам на небольшое возвышение и в бинокль рассматриваю, откуда по нам продолжают стрелять.
— Ага, небольшой отряд оказался за каменным холмом и так смог сохранить себе жизни. А вот теперь не смогут, — и я посылаю максимальный импульс в другую сторону холма.
В прицел хорошо видно, как что-то понявшие степняки бросили натягивать луки и пытаются ускакать подальше, но впитавший сгусток склон внезапно исчезает, все окрестные кусты теряют листву и сами валятся как под гигантской косой.
Да, выстрел аннигиляцией на сотню метров в разлете производит суровое опустошение в дерзких степняках и окружающей их реальности.
Я вижу только несколько лошадей, всадникам на которых повезло прикрыться телами своих товарищей и уйти невредимыми из-под обстрела.
— С сотню врагов точно перебили, — с удовлетворением отмечаю я своим. — Ну что, соколы, приуныли? Видите, как нужно захватчиков нашей земли непоколебимо наказывать! И непостижимо истреблять!
Это уже сам весело спрашиваю своих попутчиков. Находиться без привычки под постоянным обстрелом — довольно тяжкое испытание для психики каждого воина. Сам-то я уже привык давно к защите купола и не сомневаюсь в его способности держать стрелы сотнями.
Когда под рукой имеется заряженный Палантир, конечно.
Потом путь домой, уже к позднему вечеру мы оказываемся перед башней Речных ворот, взятой сейчас под усиленную охрану. Пропускают нас довольно долго через узкую калитку в воротах, выставив арбалеты в бойницы, стражники реально пытаются контролировать проходку в город.
Зато я вижу их радостные лица, когда гвардейцы делятся подробностями первой серьезной победы над свирепым врагом. За две осьмицы своих воинов я забрал жизней минимум в шесть раз больше, если даже не в двенадцать.
Генс с Торком провожают свой отряд в казармы, я же отдаю лошадь, прощаюсь с ними и спешу домой.
Возвращаюсь в свой двор, где какое-то время сижу с соседями и охранниками, слушаю житейские истории, потом поднимаюсь в наши комнаты. Проверяю тайник и прочие скрыты, все в порядке, можно ложиться спать.
День сегодня выдался плодотворный, степняки получили первый повод подумать, как следует о совместном проживании в будущем. Придется им выдать такие поводы еще несколько раз, но сам процесс уже пошел.
Грита уже сопит на кровати, а я некоторое время не сплю, вспоминая доклад старшего охраны во дворе:
— Мастер, явно вокруг тучи собираются. Уголовники шастают и перед двором, и под окнами, все выглядывают чего-то.
Подумав, я наложил магический замок снова на окна в комнате, где обычно спит мой сын. Как бы не выкрали его для шантажа, тоже довольно вероятный вариант.
Но утром ко мне подходит один из охранников и шепотом сообщает, что смог проследить того заказчика, который направляет бандитов и мелких жуликов к моему жилищу:
— Я его знаю в лицо и видел, как он за углом принимает доклады от остальных жуликов. Он наш, местный, а бегают к нему с докладами почти все пришлые. Живет в соседнем доме со мной.
Вот, это уже отлично, найден организатор или посредник слежки за моим домом, теперь хорошо бы с ним переговорить наедине. Он получает информацию и расплачивается за нее, все довольно основательно организовано и поэтому пахнет серьезными проблемами для меня и моей семьи в будущем.
— Бери с собой осьмицу охраны из мастерских и хамама и найдите мне этого жулика. Захватите и приведите вечером в хамам на склад. Там я с ним поговорю.
Есть у меня уже несколько охранников, должных мне за свое излечение и нормальную жизнь теперь немного побольше остальных. Вот и начинаю я подтягивать их для таких не совсем законных дел за двойную плату пока.
Парни, как бывшие вояки, крови вообще не боятся, а заработать деньжат на задержание обычного жулика всегда готовы с радостью. И могут его сами расколоть, чтобы выбить всю информацию, но я командую так не торопиться:
— Сначала прихватите его и приведите ко мне, там посмотрим на поведение. Пока он целым нужен.
День проходит в хлопотах, утром я рассказываю в Совете о том, какие предпринял шаги по налаживанию общения с основными Беями степей. И какой им отправил хорошо понятный сигнал.
— Вот это отличные новости! — радуется начальник Гвардии, вообще не понявший моей исходной идеи.
Торк ему уже все доложил, что примерно сотня или даже полторы сотни степняков перебиты на берегу после сорвавшихся переговоров. Про переговоры им всем непонятно, а вот такое количество дохлых врагов очень нравится.
— Теперь бы выбить оставшихся из наших поселений! Раз они потеряли столько воинов! — вызывается он нанести еще одно поражение врагу.
Я благоразумно помалкиваю, раз уж никто не обращает внимания на мои деликатные намеки, что с такими противниками в открытую воевать никак нельзя, так пусть обожгутся как следует в первом же бою.
Но уже без меня. Я в эту вылазку точно не собираюсь, всех своим куполом точно не прикроешь, а бегать по кустам за степняками явно ниже моего достоинства. Вот когда они соберутся в большую и грозную толпу — это совсем другое дело.
А то еще назначат именно меня виноватым, что всех не сберег и не защитил. А все так на меня рассчитывали.
Поэтому отказался взять на себя милостиво предложенное командование только одним взводом из двух сотен гвардейцев, которое мне вдруг предложили по доброте своей в Совете.
Поэтому сильно восторженный от предстоящей победы над потрепанными степняками командир Гвардии тут же отсылает посыльного к Охотникам и убегает сам готовиться к вылазке на ту сторону Протвы.