По утрам иней белел, как снег, но на солнце он быстро таял, все тропинки делались мокрыми и скользкими, и к полудню в лесу до одурения пахло опавшей листвой. Под вечер солнце заливало вершины ущелья красным отблеском заката, все затихало, замирал и лес, как бы под тяжестью всего этого золота и крови.
Для Чернушки наступили раздольные дни. Далеко от сторожки дорожного мастера, у подножия холма, за которым начинались поля, она набрела на прекрасную безопасную вырубку, обращенную к югу, с густым подлеском. Там жили только старый барсук и несколько зайцев. Красные оползни ограждали просеку с запада, где была широкая ложбина, на дне которой росла зеленая трава и журчали родники. Посреди вырубки синел обрыв. Над ним поднимались невысокие скалы, в которых Чернушка в любой миг могла найти убежище.
За время двухмесячного плена она отощала и словно бы даже разучилась охотиться. Но сейчас в лесу было полно плодов. Вокруг черного боярышника целый день вились дрозды, синицы и сойки; дикие яблоки, груши, кизил прели и становились сладкими и мягкими. Погода все еще стояла теплая и солнечная, по ночам на поля выходили мыши за зимними припасами. Пищу добывать было легко. Чернушка ела до отвала и возвращалась на дневную лежку сытая, с намокшими от росы лапами. Крики петухов ее не соблазняли. Она ничего не забыла — ни капкана, ни тяжелой цепи, ни Фокасинова, ни Перко, ни схватки с гончей.
Жизнь потекла приятная и спокойная. Чернушка обрастала жирком. Шерсть стала гуще, расправилась и приобрела серо-зеленый отлив, ярко выделялись брови.
В ночных скитаниях она встречала барсука; он злобно скалился и сердито похрюкивал, но преследовать ее не пытался — слишком отяжелел от обильной пищи. Был он довольно старый и жил один. Днем, если не было ветра, он проводил время под плоским камнем, где был слой мягкой земли, в которой его толстое тело блаженно утопало. Вечер выгонял его на добычу в лес, и Чернушка не раз натыкалась на него под какой-нибудь грушей, где он собирал сладкие плоды.
Что касается зайцев, они попадались ей каждую ночь и удирали от нее, заложив уши на спину. Она не пробовала их ловить, пищи и без того было достаточно, но, когда они выходили пастись в поле, подкрадывалась к ним с удовольствием.
Как-то пасмурным вечером в конце месяца она подняла на крыло в лесу незнакомую птицу. Птица взлетела, мягко шурша крыльями. Чернушка остановилась за кустом, под которым рылась в земле птица, и втянула в себя ее запах. Он напоминал дубовую прель. Чернушка пошла в ту сторону, куда полетела птица, и скоро услышала в кустах легкий шорох. Бесшумно подойдя, она увидела вальдшнепа, замершего возле гнилого пня. Он покачивал своей круглой головой с длинным клювом и большими глазами, будто кланялся.
Чернушка поняла, что он ее видит и ждет, когда она тронется с места, чтобы взлететь. И действительно, он поднялся в воздух, как только она сделала шаг к нему. Белая полоска на хвосте на миг сверкнула в темном лесу, широко раскрытые крылья красиво мелькнули в вечернем небе, и вальдшнеп исчез.
Чернушка не пала духом и продолжала бежать за ним по низкому дубовому лесу, где земля была сырая и мягкая. Она подняла еще несколько вальдшнепов. Птицы прилетели прошлой ночью с далекого севера. Лиса вкладывала все свое умение и долго прыгала безуспешно, пока наконец ей не удалось схватить одного вальдшнепа. Зубы лисы вонзились в жирное, нежное тело птицы. Вальдшнеп раскрыл клюв, и из груди его вырвался хриплый крик. Спустя несколько минут от птицы остались одни перья.
Успех воодушевил Чернушку, и она гонялась за вальдшнепами даже днем на своей вырубке, где было много гнилых пней.
В те дни она снова повстречала лиса. Ее старый приятель стал еще великолепнее. Его зимняя шкура, пышная, золотисто-рыжая, излучала сияние, манишка на шее и груди была белоснежной, а роскошный хвост завершался прелестной белой кисточкой.
Встрече с Чернушкой он обрадовался, его лукавые глаза смеялись, но охота на вальдшнепов увлекла его не меньше, чем Чернушку, и, дружески обнюхав ее, он исчез в лесу над рекой. Чернушка за ним не пошла. Она направилась по течению реки и скоро вышла к сторожке дорожного мастера.
Было раннее утро. Над ущельем тянулся густой туман. Деревья то выплывали из тумана, то пропадали. Сторожка появилась неожиданно. Чернушка услышала голос Фокасинова и увидела его — он показался ей огромным, плывущим в серых волнах тумана. Она испуганно попятилась. Пришло время возвращаться домой и она потрусила вверх по высокому буковому лесу Уже отдалившись от опасного места, она услышала на дороге голоса. Залаял Перко, и кто-то крикнул: