Лисичка попробовала спрятаться и вошла в лес, но сойка, перелетая с дерева на дерево, не выпускала ее из виду. Блестящий бархатистый хвост птицы все время вздрагивал, хохолок на голове вздыбился. С противоположного склона ложбины отозвалась другая сойка. За ней мирную тишину леса нарушила ореховка своим неприятным криком, напоминающим тарахтение погремушки.
Лисичка все дальше углублялась в лес, но птицы следовали за ней, перелетая с ветки на ветку и стряхивая вниз желуди, которые падали возле нее и пугали. Наконец она скрылась с глаз своих преследователей, спрятавшись за кизиловым деревом.
2
Пока не стемнело, она лежала под кизилом, свернувшись клубочком, — в ложбине было холодно.
Хорошо бы поспать, но ее мучили воспоминания о матери, вселяли тревогу незнакомые запахи и звуки. Совсем близко шелестела хвостом белка, в ущелье скрипели колеса телег и громыхали грузовики. В ложбине все звуки усиливались и держали лисичку настороже.
Тем временем все ущелье накрыла тень. Лишь вершины противоположного склона были еще освещены солнцем. По крутой луговине спускалось стадо коров. Бренчали колокольчики, животные белели, как огромные валуны, которые несет поток. Надвигался мирный августовский вечер. Небо очистилось, горизонт окрасился в розовый цвет, и орел закружил над одной из скалистых вершин по ту сторону долины, где он ночевал.
Лисичка оставила свою лежку и затрусила по тому же пути, по какому пришла сюда. За дубовой рощей находились поля, где они обычно мышковали с матерью и братьями.
Когда она вышла на небольшое поле, солома на стерне заблестела при свете звезд, а цикады запели еще громче. Лисичка притаилась на меже в ожидании тихого мышиного писка. В это время года мыши бегали по полям, делая зимние припасы. От матери она выучилась всем правилам этой охоты.
За высокой межой, обросшей терном, она услышала легкий шум и тут же увидела мышь. Словно шарик, мышь покатилась и растворилась в сумерках. Лисичка поняла, что мышь ее заметила. Она легла на межу, навострила уши и впилась глазами в стерню.
Лес почернел и поднялся глухой стеной. Осыпанное звездами небо открыло свой глубокий свод. В долине крикнула сова, встревоженный дрозд засвистел на опушке леса.
Лисичка терпеливо ждала. Мышь снова появилась. Она бежала к меже, напуганная совиным криком. Лисичка прыгнула, распушив хвост по воздуху, и мышь заверещала в ее лапах…
Проглотив добычу, она облизнулась и вильнула хвостом, как делают кошки, когда они радостно взволнованы. Она обнюхала межу, обнаружила мышиную норку и попробовала ее разрыть.
Земля была сухая и неподатливая, но лисичка рыла со всем усердием. Наконец она добралась до норки, устланной соломой и мохом. В ней лежало шесть голых мышат.
Лисичка, не торопясь, съела их, вспрыгнула на межу и пошла по ее краю.
Межа чернела посреди светлой стерни; в конце ее росли кусты ежевики, развесистые и черные.
Она уже приближалась к кустам, как в шею ей вонзились зубы матери. Лисичка вырвалась и бросилась бежать в поле. На этот раз мать преследовала ее особенно яростно. Она догоняла ее и жестоко кусала. Лисичка взвизгивала и, в свою очередь, пыталась укусить мать…
Это продолжалось и на вырубке, где лисичка надеялась, что мать оставит ее в покое. Однако старая лиса гнала ее до самой реки. Первый раз в жизни лисичка увидела сверкающую, бурлящую воду, которая образовывала пороги и омуты среди больших камней и скал. Вода смутила ее, но запахи тины и лягушек, попрыгавших в воду, пробудили в ней любопытство.
Облизав раны, она пошла против течения. На другом берегу реки поднималась насыпь шоссе. Лисичка часто бросала туда боязливые взгляды. У самого берега шевельнулась какая-то тень, и на гладкой поверхности воды отразился силуэт другой лисицы.
Лисичка узнала в ней свою сестру и решила убежать в лес, но сестра погнала ее по берегу. Рана на шее болела, лисичка чувствовала себя совсем измученной и снова вступать в борьбу не хотела. Поняв, что ее вот-вот настигнут, она бросилась в реку, перешла ее вброд и выскочила на другой берег. Сестра вынудила ее перейти шоссе и подняться в лес над ним.
Лисичка очутилась на тропинке, вившейся среди низких кустов терновника и боярышника. Она села на тропу и хрипло затявкала, словно жалуясь на жестокосердие своих сородичей. Отсюда была видна вся противоположная сторона ущелья, ее родные места — темные леса, высокие горы с крутыми склонами и скалами, над которыми мерцали звезды.